Лес страха. Юрий Вячеславович Ситников

седых волос.

      – Мне показалось, вы… ну, понимаете? А когда подняли голову, перед глазами потемнело.

      – Ну да, ну да, непривыкшая ты к таким вещам. Небось, городская?

      – Городская, – кивнула Люська. – Откуда у вас гроб?

      – Жил давно в деревне мужичек, Павлом звали – мастер на все руки. Павел гробики нам и сколотил. Лет двадцать прошло, а он все стоит, часа своего дожидается.

      – Нам – это кому?

      Сделав вид, что не услышала вопрос, старуха обратилась к Люське со странной просьбой:

      – Пальчиками пошевели. Боль чувствуешь?

      Люська уставилась на бабку.

      – Чего смотришь, рука не болит?

      Только сейчас Люська вспомнила про атаку вороны. Посмотрела на руку, обнаружив, что кисть правой руки перебинтована.

      – Когда вы успели забинтовать мне руку?

      – Ты без сознания минут двадцать лежала. Ранки я обработала, они быстро затянуться. Где тебя угораздило?

      – Ворона на меня напала, кстати, прямо напротив вашего дома.

      – Ворон у нас много, чувствуют себя в «Ведьмино» хозяевами.

      – И все такие бешеные?

      – Они добрые.

      – Ага, добрые, поэтому у меня рука перебинтована.

      – Детки у неё в гнезде, – сказала бабка. – Хлопочет над ними, охраняет от посторонних глаз.

      Люська села на топчане, дотронулась до перебинтованной кисти, посмотрела на приоткрытую дверь.

      – Как я оказалась на кровати? Только не говорите, что сами перетащили меня от двери до топчана.

      Старуха почесала щёку.

      – Меня зовут Апроксинья Власовна.

      – А меня Люська, – машинально ответила Люська.

      – У отца моего была дюжая сила. Богатырь! Силу я от него унаследовала. Ты не смотри, что я ссохлась вся, силенок не растеряла.

      – Апраксинья Власовна…

      – Я Апроксинья. Ты, голубка, не путай меня с Апраксиньей.

      – Извините, я думала это одно и то же. А сколько вам лет?

      – Много.

      – Больше ста? – улыбнулась Люська.

      – Сто третий пошел.

      – И вашим подругам столько же?

      – У меня нет подруг! – сухо сказала Апроксинья Власовна.

      – Разве вы не общаетесь с соседками?

      – Общаемся, но они не соседки. Родственницы мы.

      – Сёстры?

      – Они сёстры, я их мать.

      Люська присвистнула.

      – Чего так удивляешься? – нахмурилась Апроксинья Власовна. – Полю я в семнадцать родила, через год Дуся родилась, а в двадцать близняшки – Агаша и Глафира. В «Ведьмино» мы перебрались, они еще детьми были, здесь замуж вышли, здесь недалеко мужья их схоронены. Раньше деревня была большая, потом поумирали все, избы, какие сломали, а какие сгнили. Остались мы впятером.

      – В самой глуши живете, – сказала Люська. – Страшно, наверное.

      – Привыкли мы.

      – Как же к вам врачи ходят?

      – Врачи? – Апроксинья Власовна вскинула белесые брови. – Отродясь к врачам не обращались. На здоровье не жалуемся – тем и живём.

      – А если плохо станет?

      – В нашем