Игрушка из Хиросимы. Максим Шахов

о бедствии, постигшем Хиросиму и Нагасаки. У Бондарева язык не повернулся отказать своей маленькой черноглазой спутнице.

      – Хочу! – воскликнул он с фальшивым энтузиазмом. – Очень хочу взглянуть на парк собственными глазами.

      По прибытии на место Кйоко потащила Бондарева к бетонной арке, под которой плясали языки пламени, и заявила, что огонь будет потушен не раньше, чем на Земле будет уничтожено все атомное оружие.

      – В таком случае, – изрек он, – можете считать это вечным огнем.

      – Почему?

      – Потому что атомное оружие будет существовать до тех пор, пока существует человечество, и исчезнут они одновременно.

      – Вы пессимист, – заметила Кйоко.

      – Скорее, реалист, – возразил Бондарев.

      – Люди обязательно поумнеют.

      – В истории примеров тому не существует. Воевали, воюют и будут воевать.

      – Нет, если с детства каждый будет знать, что такое война, – заявила Кйоко и повела Бондарева на другой берег реки Ота, где высилось какое-то полуразрушенное здание. – Вот, смотрите, – сказала она, держа его за руку. – Это Гэмбаку дому, Атомный купол. До войны здесь размещался Выставочный центр. Он находился всего в ста шестидесяти метрах от эпицентра взрыва, но уцелел, а все, кто был внутри, погибли. Разве не ужасно?

      – Ужасно, – согласился Бондарев. – После той войны половина СССР лежала в руинах, да и Европе досталось. Не помню точно, сколько миллионов человек погибло. Несколько десятков. И что? После этого войны прекратились?

      Кйоко вздохнула, подумала немного, а потом спросила:

      – Скажите, а сколько русских погибло на войне?

      – Не только русских. В Советском Союзе разные народы жили. По одним оценкам, в сорок пятом не досчитались двадцати миллионов. По другим – в два раза больше.

      – А в Хиросиме и Нагасаки около двухсот тысяч. Это получается… это получается…

      – Что? – спросил Бондарев.

      – Ужас получается, – заключила Кйоко. – И вы это пережили?

      – Как видите.

      – Вот, значит, какие вы, русские…

      – Какие?

      – Знаете, – неожиданно предложила японка, – поехали ко мне.

      – Распоряжение миссис Такахито?

      – Нет, – ответила она, увлекая его в сторону автостоянки, где их дожидался видавший виды «Ниссан». – Это моя инициатива. Вы согласны?

      – Ну…

      Это было единственное слово, произнесенное Бондаревым. Он замолчал и не открывал рта до конца поездки.

      13

      Кйоко проживала в небольшой, но со вкусом обставленной и довольно элегантной квартире. Несмотря на закрытые окна, был слышен неумолчный гул автомобилей. Пожалуй, это было единственное, что Бондарев смог бы наверняка сказать о ее жилище. Потому что, едва переступив порог, девушка обернулась и заключила его в свои объятия. Не проявляя стремления слиться с Бондаревым в страстном поцелуе, она энергично двигала бедрами, пока не соскользнула и упала перед ним на колени.

      – Погоди, –