На петле времени. Дмитрий Барабаш

плоскости.

      Сижу, шинкую колбасу.

      Какой кошмар – в преклонном возрасте

      возненавидеть стрекозу.

      Россия

      Я, как живой среди живущих,

      не оставаясь в стороне

      от войн, идущих и грядущих,

      стараюсь думать о стране,

      с которой сросся языками,

      ноздрями, пальцами корней,

      на ощупь – грязными руками,

      вживаясь до последних дней.

      Стране растерянной, простудной,

      тиранозавровой, шальной,

      мечтающей о встрече судной

      с рукой божественно-стальной.

      Все остальные страхи мимо

      проносятся, как тени туч.

      Ты потому непобедима,

      что враг твой жалок и ползуч.

      Кома

      Ты в коме, друг мой милый, ты в коме.

      И жаль, что не слышит никто нас, кроме

      пера, рисующего на рулоне

      бумаги

      мыслей нездешних дрожь.

      Ты в коме, милый друг, ты в коме —

      и потому еще живешь.

      О вечной жизни

      Жизнь вечная даруется душе.

      И вот представь, – душа твоя однажды

      Окажется не просто в неглиже,

      А наизнанку вывернутой дважды.

      И свет не тот, который видел глаз,

      И тьма не та, которая казалась.

      И никого… И ничего… от нас

      Тех, на земле, здесь больше не осталось.

      Повторения

      Я не боюсь повторов.

      Пусть потом

      все то же повторят,

      как повторяю и я сейчас.

      Пусть каждый новый голос

      окрасит свет.

      Пусть повторится свет.

      Я не боюсь повторов.

      Они сильней, чем времени узда.

      Они не терпят храмов и притворов,

      им тесен мир, случившийся уже.

      И потому я не боюсь повторов.

      Я не боюсь приставок сладких «лже».

      Пусть списком бесконечных приговоров

      жизнь будет длиться, вториться, расти.

      И нету зол, способных повторенье прервать.

      Из одного стихотворенья,

      из капли света можно воссоздать

      все бывшие,

      все вечные творенья.

      Турецкий чай

      Пока я в турке чай варил —

      мои турчанки постарели.

      Опять идти на Измаил?

      Вы что, сдурели, в самом деле?

      Так путать эти времена,

      как будто только что приплыли

      искать какого-то руна.

      Пока турчанки чай варили.

      В Египте вызрело зерно,

      смешалось с горечью и солью.

      Какое, черт возьми, руно?

      Взмывали паруса по взморью.

      Пока в Египте кофе зрел,

      турчанки также чай варили.

      Израиль, Измаил горел,

      от крови варвары хмелели.

      Носами тыкались в пески,

      напарываясь дном на скалы,

      не заплывая за буйки,

      где ходят по морю кошмары,

      меняя шкурки для эпох:

      то мрак, то лед, то пламень серный,

      то над землей не добрый Бог,

      а зверь какой-то иноверный,

      стальная