Выход вниз. ШаМаШ БраМиН

мне – летчик!

      Фильмы про немцев, и рассказы ребят, старшие братья которых побывали в Афгане, в общем обрисовали в детском сознании представления об ужасе, насилии и безумстве войны. Но так, в живую, видеть угасание невинного создания, совсем другое.

      Антон приподнял тело кошки. И в ту же секунду из шерстяного комка к полу потянулась красная струйка. Сережа принял это за льющуюся кровь. Через мгновение, присмотревшись, понял, из трупа вываливаются кишки. Сергея стошнило.

      Он выбежал из подъезда и бежал до тех пор, пока легкие превратились в горящую тряпку. Его снова тошнило. Выдавливая из себя остатки завтрака, мальчик твердо решил, с Антоном дружба закончена раз и навсегда. Ни за что, никогда, он не протянет руки, и не сядет на одну лавку. Но в детстве любые обещания даются легко. Также легко, как и нарушаются.

      – Эй, летчик-истребитель!? – окликнул Сережу через день противный ломающийся голосок.

      Мальчишки только что обобрали вишню в палисаднике и, забравшись на бетонные трубы у разрытого котлована, доедали остатки. От скрипящего голосочка Сергей похолодел, а по спине пробежали мурашки.

      – Чё те надо, вонючка? – спросил кто-то из друзей, запустив в Антона вишневой косточкой.

      Она пролетела положенное расстояние и уткнулась в плечо подростка. Пацаны засмеялись.

      – Ничего, – с безразличием пропустив унизительный выстрел, ответил Антон. – Я Серого хотел спросить. Может он знает, куда Муся подевалась?

      – Чего? – ответил за Сергея другой приятель. – У девчонок спроси. Ха, тоже мне, ветеринар.

      Мальчики засмеялись. Одному Сергею было не до смеха.

      – Серый, – продолжал Антон, как ни в чем небывало, – тебя мамочка звала?

      Белобрысый улыбнулся крысиной улыбкой, от которой Сереже стало страшно. Он спрыгнул с трубы, ловко приземлился на ноги, сжал кулаки и подошел к Антону. Остальные с любопытством наблюдала за происходящим.

      Продолжая ехидно улыбаться, белобрысый спросил:

      – Драться собрался? – и затем негромко запищал. – Мама, мамочка, мамуля. Ай, ай, ай.

      – Заткнись, – злым шепотом процедил Сергей. Ему совсем не хотелось лишний раз привлекать внимание друзей.

      – А то что? – спросил белобрысый.

      Улыбка на его лице стала шире. Сергей еще крепче сжал кулаки. Ему хотелось одного, со всего маху врезать по этим выпирающим кривым, желтым зубам. Злость с каждым вдохом закипала сильнее и сильнее, как масло на сковороде.

      – Ты же слабак! Дохлой кошки испугался. Заныл как девчонка, – Антон многозначительно посмотрел через плечо Сергея на остальных.

      Сережа проследил за взглядом, но быстро отвернулся. Ему не хотелось думать о том, что за ними следят друзья. Если они узнают, о слабости, о нытье над искалеченной кошкой, его задразнят до смерти. Белобрысого необходимо заставить молчать.

      – Я не ныл, – буркнул он, затем, собравшись, выпалил. – Тебе чего надо?

      – Дело есть. Идем.

      Не дожидаясь согласия, повернулся и пошел к забору. Сережа неуверенно переминался с ноги на