Полководец. Владимир Карпов

возраста, и те, кто по состоянию здоровья не был взят при мобилизации. Но это были люди стойкие, надежные. Они защищали свой город до последнего. Вот один только пример.

      Это произошло в Разинском полку дивизии генерала Петрова. (Воспроизвожу события по рассказу очевидца, политрука роты Якова Васьковского, с которым я встречался.) Очередная атака свежих сил врага была упорной и мощной. Атакующие подошли к нашим окопам уже близко. Все отбивали наседающих огнем, молчал только пулемет на левом фланге.

      – Почему молчит пулемет на левом фланге? – гневно прокричал в телефонную трубку комбат Сершенко. – Немедленно проверьте, в чем дело?

      Командир роты лейтенант Гринцов побежал на свой левый фланг. Пулеметный расчет там был новый, только прибыл, Гринцов даже не успел с ними побеседовать перед боем.

      Прибежав к пулемету, лейтенант увидел – расчет жив, пулеметчик стоит, склоняясь к прицелу.

      – Почему не стреляете?

      – Далеко еще. Пусть поближе подойдут, – ответил спокойно пулеметчик.

      – Они тебя гранатами забросают! Стреляй!

      Лейтенант хотел уже оттолкнуть упрямца, но пулеметчик застрочил. Солдаты противника падали, срезанные точным огнем.

      – Молодчина! – невольно похвалил Гринцов. – Смотри, сколько уложил! Орден тебе полагается!

      Пулеметчик наконец оглянулся, и лейтенант увидел, что это девушка, подстриженная под мальчика. Ее глаза весело щурились.

      – Орден – это хорошо, товарищ командир. Только я пришла сюда не за орденом. За спиной – моя Одесса!

      Пришел после боя и комбат Сергиенко познакомиться с отважной пулеметчицей. Звали ее Нина Онилова.

      – Вы прямо как чапаевская Анка в фильме! Но все-таки запомните: так близко подпускать врагов нельзя. Может случиться задержка в пулемете или гранату добросят – и окажутся фашисты у нас в окопах.

      – Есть, товарищ капитан!

      До генерала Петрова дошли слухи об отважной пулеметчице. Вскоре принесли ходатайство о представлении ее к награде. Генерал почему-то на этот раз не подписал бумагу, приказал вызвать Онилову.

      Она пришла в телогрейке, испачканном землей обмундировании, да и на лице у нее, хоть и видно, что умывалась, остались следы ружейного масла и копоти. Небольшого роста, смущенная и немногословная, она стояла перед генералом.

      – Расскажите, как вы били фашистов, – попросил Петров.

      – Била, как все.

      – Нет, не как все, вы их поближе подпускали, – напоминает генерал.

      Онилова опускает глаза, вроде бы виновата:

      – Чтоб наверняка их, гадов. Чтоб патроны зря не тратить.

      Генерал засмеялся.

      – Молодец! Смелая вы девушка! Присваиваю вам звание старшего сержанта.

      Онилова даже по стойке «смирно» не встала; удивленно и растерянно смотрела на генерала. Петров подошел к ней пожать руку. А она и руки не подала, а потом протянула как-то по-девичьи, не по-военному.

      Петров отпустил Нину