Демон ночи. Книга 2. Элиз Вюрм

захотелось сказать Франк:

      – Ты права, любимая, я боюсь, что Ален будет обделён!

      Голубые глаза Франк вспыхнули.

      – Не будет. Успокойся!

      Она тоже протянула к Нелл руку, погладила по голове – по волосам.

      – Никто не будет обделён!

      Франк перевела взгляд на Мидаса.

      – Мы не позволим этого никому и ничему!

      Мужчина, одетый в белую сорочку с воротником «кент», и чёрные джинсы Dsquared2 из мягкого денима, поцеловал её в губы, жарко поцеловал, сладко.

      – Положитесь на меня!

      – В прямом смысле? – Лукаво рассмеялась Нелл.

      Мидас посмотрел на неё глазами полными желания.

      – Подожди… Подождите меня до вечера!

      – Почему ты не любишь свою мать? – спросила Франк, Нелл, когда они покормили детей обедом, а Мидас ушёл в свой кабинет.

      – Говорят, хочешь отомстить за нелюбовь – люби, одаривай любовью…

      – Чтобы стало стыдно!? – поняла Франк.

      Нелл посмотрела на море перед ними, бескрайнее, красивое, страшное бескрайностью.

      – Ты сказала мне «человек так устроен, когда не может заплакать, поёт»…

      Нелл посмотрела на Франк.

      – А когда не может запеть, тоскует?!

      – Да…

      Франк посмотрела на Нелл с сожалением.

      – Тоска – это невыплаканные слёзы, ma poupée.

      – Что это значит «ma poupée»?!

      Франк улыбнулась с материнской нежностью.

      – Моя куколка!

      Нелл почувствовала, как у неё внутри всё перевернулось; любовница, мать… любовница-мать – у неё никогда такой не было!

      – Кого у тебя не было? – спросил её внутренний голос. – Любовницы, матери?

      – Она тебя не любила? – спросила Франк.

      – Не взаимно. – Горько улыбнулась Нелл.

      Женщина, одетая в белую хлопковую тунику, настойчиво взяла Нелл за руку, поднесла её руку к губам, и поцеловала.

      – Значит, вот, почему ты такая!..

      – Какая?

      Нелл почувствовала нежность к Франк, нежность и желание.

      – Строптивая женщина, которая не привыкла никому принадлежать…

      Франк ласково заглянула Нелл в глаза.

      – Даже себе не привыкла!

      Сезария Эвора пела рядом с ними «Apocalipse», и Нелл почувствовала себя завороженной её голосом и мелодией песни.

      – Это всё мать… Она сделала меня несчастной! Я не принадлежала себе потому, что принадлежала мыслям о ней!

      Франк посмотрела на неё очень внимательно.

      – Я понимаю. Мы всегда принадлежим тому, чего у нас нет.

      Нелл смотрела на Франк – она была одета в белую тунику, её длинные ноги были загорелыми и гладкими. Красивая женщина. Шикарная женщина! Она похудела – ключицы стали тоньше, ей это было к лицу…

      Они лежали в шезлонгах под тентом, отдыхали после обеда.

      – Сними тунику, – вдруг даже для самой себя, сказала Нелл, Франк. – Слишком жарко!

      – Под ней ничего нет!

      Франк посмотрела на неё горящими глазами, улыбнулась.

      – Я знаю!

      – Знаешь?

      – Всё!

      Франк