Короли садов Мамоны. Анатолий Васильевич Мусатов (АМУС)

«Направо пойдешь, – коня потеряешь. Налево пойдешь, – жизнь потеряешь. Прямо пойдёшь, – богатство найдешь, а честь потеряешь», – бесстрастно изрекал каменный оракул. Ворон, сидевший на нём, хрипло и насмешливо каркал, как бы говоря: «Выбирай, красавица…».

      И чтобы ни выбрала Зина Ивановна, потери были неизбежны. Да и как она могла что-то выбрать, не потеряв при этом нечто более значительное. Не имела она ни школьного образования, ни воспитания, необходимого для того, чтобы выжить в огромном городе. Добавьте к этому полное отсутствие каких-либо связей и знакомств, хоть какого-нибудь кисельного родственника и вы поймёте, как были ничтожны её шансы в городе.

      Город, словно взбесившийся зверь, алкавший человеческих душ, восстал призрачным колоссом богу наживы Мамоне. Этот бог, возникший из небытия времен, как беспощадный Молох перемалывал и более крепкие натуры, чем несчастная Зина Ивановна.

      Страшила её нищета, повергали в ужас примеры злосчастных судеб детей своих товарок, жертвенными агнцами отданные на заклание всем порокам наступившего жестокосердного мира. Она ни минуты не колебалась, выбирая свою торную дорогу. Что для неё значило нечто эфемерное как честь, в сравнении с жизнью и благополучием её детей и её самой? Что ж, и в этом нельзя ни обвинить, ни упрекнуть нашу вдовушку-сироту.

      Кто из нас не делал в своей жизни роковых ошибок? Таких, о которых по прошествии многих лет остается лишь горько плакать и посыпать главу пеплом? Нет таких среди нас, нету! Мы можем только сожалеть и сочувствовать друг другу. Но в том-то и беда, что ни вы, ни я не ощущали и сотой доли тех унижений и боли, которые пришлось пережить столь любимым отпрыскам нашей героини. Всё можно вынести в жизни и всё поправить, пока есть силы бороться. Но только одно нельзя вернуть на круги своя, объяснить и усовестить, – это уважение ваших детей к вам самим.

      Принимая, как должное, все жертвы, вырванные тисками обстоятельств, детки вырастут и спросят: «Зачем было так?», «Зачем мы страдали?». Поверьте, никакие материальные блага не восполнят и сотой доли тех нравственных мук, на которые мы, сами того не желая, обрекали своих детей.

      Стоит, правда, оговориться, что всё вышесказанное касается натур тонких и глубоко чувствующих, способных проникнуть в мир высокоорганизованной душевной материи. Что же касается любезной Зины Ивановны, то рассуждения в её адрес по поводу душевных мук и терзаний были бы также уместны, как огородная репа на модной шляпке утонченной красавицы.

      Конечно, и ей не были чужды высокие движения души, эмоциональные порывы, страсти. Каждый раз, выскакивая перед ней, как чертик из шкатулки, они порождали бурю эмоций, на что Зина Ивановна реагировала со всей непосредственностью своей неразвитой натуры. О том, что она потеряла уважение своих детей, и что это представляет в цивилизованном обществе немалые моральные и нравственные ценности, Зина Ивановна даже и не догадывалась.

      Ей не было неприятно то, что её сын именовал разными прозвищами, половину