Детское сердце. Виктория Фокс

глупая. Может, он прав?

      – Ди.

      Поворачиваю голову на хриплый голос мужа, неосознанно закусываю нижнюю губу от досады. Он стоит, опираясь на дверной косяк.

      – М? – я вопросительно вскинула подбородок.

      – Идём ляжем, – пробурчал Зак, развернулся и пошёл обратно в комнату.

      Вскоре телевизор умолк. Остался только скудный источник света в виде небольшого настенного светильника.

      Мыслей уже не было. Они слепились в несуразный комок, вызывая монотонное, ритмичное постукивание в висках.

      Тук-тук-тук.

      Я встала со стула и тихо, как только могла, пошла в гостиную, где мой муж уже расположился на расправленном диване, прикрывшись тонким одеялом.

      Осторожно опустившись рядом, я подавила зевоту, потирая окончательно заболевшие виски.

      Мне на бедро бесцеремонно легла тяжёлая мужская рука, задирая тонкую ночную рубашку. Я смотрю на мужа. Он выглядит неухоженно, с щетиной, уже не в той форме, что раньше, с раздутым не только животом, но и самомнением.

      В следующую минуту Зак лезет целоваться. Я чувствую его сухие губы, морщусь от колкой щетины и пытаюсь сделать вид, что мне хорошо. Раньше поцелуи у нас были страстные, настоящие, мне хотелось целовать его днями напролёт, но сейчас я не могла расслабиться. Всё тело оставалось в напряжении, далеко не сексуальном. Каждая мышца ноет, не желая поддаваться.

      Он продолжает целовать, заваливая меня под себя. Под весом его пахнущего потом тела я чувствую себя зажатой, мне хочется избавиться от этого ощущения, но как бы я не старалась, оно становится только сильнее, будто на меня многотонным весом давила стена.

      Руки мужа блуждают по телу, привычно резко, подушечки пальцев грубые, не доставляют ни малейшего удовольствия: ни мурашек, ни сладкого, давно забытого возбуждения, которое возникает обычно внизу живота. Обычно, но не сейчас.

      – Зак, нет, – шепчу тихо и жалобно, будто писк.

      Он не останавливается, продолжает усыпать влажными поцелуями мою шею, царапая щетиной и вызывая рвотный позыв, зарождающийся в гортани. Мы делали это столько раз, но именно сегодня я ощущаю себя загнанной в угол. Нет радости того, что я желанна, скорее щемящее чувство, болезненное ощущение от того, что меня используют.

      – Нет! – произношу уже громче и толкаю его в плечи, заставляя отпрянуть.

      У мужа спутанный взгляд, брови нахмурены, ноздри раздуваются от частого дыхания:

      – Какого чёрта?

      Я мотаю головой и поправляю ночную рубашку, которая съехала на плечо, обнажая грудь.

      – Вот значит, как, да? – он сел рядом, всё ещё шумно дыша, но уже от нарастающего гнева, – Вот чем ты зарабатываешь себе деньги. Шлюха.

      Я вздрагиваю, широко раскрыв рот и так замираю, распахнув глаза. Он так думает… Думает, что я способна на это.

      Не сказав ни слова, я встаю, успеваю увернуться от его руки – Зак пытался схватить меня за кисть.

      – Вернись в постель и исполни супружеский долг, – Зак встаёт и смотрит на меня исподлобья.

      – Извини, – шепчу пересохшими губами, а затем иду в ванную комнату,