Восходящее солнце Астерии: Мондрад. Наталья Федюшина

круг над их головами и скрылась в коридоре. Лилит хорошо знала повадки совы и то, что перечить ей не было никакого смысла. Девушка тяжело вздохнула и вышла вслед за птицей. Дверь за ее спиной с грохотом захлопнулась, оставляя Чаннинга наедине с Верховной.

      – Попрошу впредь не произносить его имя при мне или при ком бы то ни было другом в этом замке.

      Ведьма хорошо подбирала слова, но Чаннинг сразу понял о ком идет речь.

      – Кондрат знает обо мне? ― сухо спросила она.

      – Думаю, что уже да. Медальон Рейх… Медальон с твоим портретом, ― исправил себя Чаннинг, ― должен был попасть к нему еще в середине осени.

      – Возможно, это и к лучшему, ― предположила ведьма, и угнетающая тишина нависла над ней черной тучей.

      Первым нарушил ее Чаннинг.

      – Я хотел бы спросить…, ― начал он, но ведьма его перебила.

      – Ты спал с ней? С Лилит?

      – Нет, конечно.

      – Так я и думала.

      Чаннинг вопросительно посмотрел на синеволосую ведьму, морщинки которой были слегка напряженны. Он понятия не имел, откуда взялись такие предположения. Вдруг Чаннинг вспомнил змею на руке девушки.

      – Твоя теория как-то связанна с меткой на запястье Лилит?

      – Она моя наследница и любая связь с мужчиной для нее будто удавка на шее. Эта метка значит, что Верховной она больше не имеет права быть.

      – Но ты же смогла занять этот пост, ― произнес Чаннинг и почувствовал, как поменялся воздух внутри зала.

      Тень ярости мелькнула в глазах ведьмы как раз перед тем, как ему стало тяжело дышать. Руки Чаннинга сами потянулись к горлу, будто они могли справиться с невидимой силой, что сжимала его только сильнее.

      – Кондрат был моей ошибкой. Я стерла все воспоминания о нем и об Рейхтаге. Даже их имена не должны быть произнесены в священных стенах обители ведьм. Ты меня понял? Отвечай!

      Чаннинг кивнул и почувствовал, как воздух снова наполняет легкие свежим потоком.

      – Вот и славно, ― ответила Чандра. ― Люблю, когда меня понимают.

      – Теперь ясно, почему Рейхтаг был не многословен о своей ведьме, ― шепнул Чаннинг, потирая горло.

      – Что ты сказал? ― возмущенно спросила Верховная.

      – Ничего, ― ответил он.

      – Советую и дальше молчать. А теперь возвращайся к своей ведьме. Мне нужно время, чтобы подумать, что делать с вами дальше. Ты жив, только благодаря Лилит. Лучше тебе об этом не забывать и не говорить, пока не спросят.

      – Я сюда пришел не для того, чтобы слушать приказы. И Лилит не моя.

      Голос Чаннинга эхом пронесся по залу, будто морозный ветер заглянул в окно и охладил и без того ледяную душу Чандры.

      – Знаю, ― выплюнула Верховная. ― Но мне плевать зачем ты пришел.

      – Как и мне на то, что произошло у тебя с Рейхтагом.

      – Я же говорила… ― лицо ведьмы перекосило в звериный оскал.

      – Не говорить о нем? Помню. ― продолжил Чаннинг. ― Все бы ничего, если бы меня не втянули во всю эту дребедень