Микеле. Лин Хэндус

и зажмурил глаза от отдававшейся в теле боли. Кашель прошел, дышать стало легче. – Я благодарен вам за визиты и поддержку. Пожалуйста, говорите, скажите все, что хотите, мне поможет любое слово. Любое! То, что я сказал раньше – вырвалось от бессилия. Эти белые стены, стерильный медицинский воздух, больничный беспросвет делают меня агресивными. Не могу представить себя инвалидом…

      Не могу. И не хочу.

      – Не хочу звучит намного лучше, – Кантор чуть растерянно поправила идеально сидевший на ней модный кардиган и положила руку на свободное от бинтов плечо больного. Через мгновение, впрочем, она изменила решение и убрала руку себе на колено. – Историю, что я тебе сейчас расскажу, практически не знают ни родственники, ни друзья, за исключением одной женщины, которая даже не была моей лучшей подругой. Серьезно заболевший человек не всегда спешит поделиться новостью о конце жизни с другими. Ты, к счастью оставшийся в живых после серьезной аварии, должен это хорошо понимать.

      Мы с тобой оба из когорты молчаливых.

      Расскажу тебе о давней истории только по одной причине. Тогдашние события не просто изменили мою жизнь, а спасли от смерти. Тебе я желаю долгих и счастливых лет жизни, поэтому прошу выслушать со всей серьезностью.

      Женщина опять замолчала, уйдя в воспоминания. Глебов молчал и внимательно смотрел на посетительницу. Что нового или неожиданного она скажет? Что он ожидает услышать?

      О волшебной операции?

      Рассказ о фантастических таблетках?

      А, может быть, его ждет рецепт чуда чудесного?

      Вот оно – чудо! Все его ожидания сосредоточились на единственном слове. Оно заполнило голову. Вытеснило оттуда остальные мысли. Наполнило до краев каждую клетку взволнованного тела.

      В ушах набатом зазвучало слово надежда.

      – Мы провели с тобой много замечательных вечеров на моей террасе и достаточно узнали друг о друге. Я рада, что судьба подарила встречу с тобой, ведь ты так похож на моего сына… – Кантор подняла руку в упреждающем жесте и продолжила: – Да, Саша, в жизни должен соблюдаться баланс, чтобы не нарушалась гармония природы. Даже сильному мужчине не хватает порой любви близкого человека. Для тебя самый близкий человек – твоя мама Лариса. Я видела, ты носишь ее фото в бумажнике. Во мне ты увидел не скажу, что замену, но продолжение семьи в виде немолодой соседки. Скажу откровенно: мне нравится чувствовать себя нужной. Опять почувствовать себя немножко мамой.

      Чужой, но мамой.

      Ты наверняка заметил, что мы, немцы, не такие эмоциональные, как русские. Мы не реагируем открыто на каждое событие, не показываем искренних чувств, но не потому, что их нет. Впрочем, не буду отвлекаться и утомлять тебя длинными сентенциями. Речь пойдет о моих личных переживаниях, которые я не смогла вывести наружу, а оставила боль потери тлеть внутри…

      Ты знаешь историю гибели моего Матео и о дальнейших отношениях с Карлом. Эти события мне не удалось пережить без последствий. В одну минуту спокойная размеренная жизнь вдруг превратилась