Июнь 1941. Запрограммированное поражение. Лев Лопуховский

(гл[авным] обр[азом] военной) под постоянным контролем. Приспособятся и будут выполнять программу, если не на 100 %, то на 80–90 %. Разве этого мало?»[155]

      В военном деле Тухачевский разбирался куда лучше, чем в экономике, и был большим поклонником новейших технических средств.

      В целях проведения быстрой мобилизации и сосредоточения многомиллионной армии на западном ТВД в условиях слаборазвитой дорожной сети он предлагал шире использовать для дальних воинских перевозок транспортную авиацию. Но, судя по всему, мало задумывался, как подготовить для огромной массы запланированной им боевой техники соответствующее количество освоивших ее людей. А эта проблема по сложности и важности не уступает проблеме ее производства, тем более в такой отсталой по части технической грамотности стране, какой был тогда СССР. Ведь воюет не техника сама по себе, а люди, и именно людское умение владеть техникой в наибольшей степени предопределяет результаты ее использования.

      Нельзя сказать, что этого не знали в Москве. Еще 28 октября 1929 г. на заседании РВС недавно отучившийся в Германии Уборевич назвал «самым страшным – неумение войск пользоваться этой техникой. Танки выпускаются быстрее, чем командиры-специалисты. Подготовка квалифицированных бойцов требует большого времени. Положение должно быть таково, чтобы подготовка в армии людских ресурсов и оснащение армии техническими средствами шли параллельно»[156]. И все же темпы обучения экипажей и специалистов по ремонту и обслуживанию новой техники неизменно отставали от масштабов ее поступления в Красную армию.

      Тем не менее на этот раз идеи Тухачевского удачно совпали с новыми возможностями, возникшими в связи с проводившейся полным ходом индустриализацией страны, и были замечены. Сталин высоко оценил острый ум, широту знаний, деловую хватку, инициативу и новаторство их автора. Свидетельством роста влияния молодого военачальника в армии стало его назначение на высокий пост начальника вооружений РККА в июне 1931 г. Одновременно он стал заместителем наркома по военным и морским делам Ворошилова.

      Между тем с осени 1929 г. страны Запада охватил жесточайший экономический кризис. Он существенно ослабил их материальные и финансовые возможности, включая способность вести большую войну. Но московское руководство предпочло закрыть глаза на эти обстоятельства. Больше того, именно кризисом оно обосновывало дальнейшее нарастание мифической угрозы нападения на Советский Союз. Такая точка зрения прозвучала с самой высокой трибуны в политическом отчете ЦК ВКП(б), сделанным Сталиным XVI съезду партии 27 июня 1930 г.:

      «…каждый раз, когда капиталистические противоречия начинают обостряться, буржуазия обращает свои взоры в сторону СССР: нельзя ли разрешить то или иное противоречие капитализма, или все противоречия, вместе взятые, за счет СССР, этой Страны советов, цитадели революции, революционизирующей одним своим существованием рабочий класс и колонии, мешающей наладить новую войну,

155

РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 38. Л. 68–71. Цит. по: Становление оборонно промышленного комплекса СССР. Т. 3. Ч. 1. С. 685.

156

Минаков С.Т. Указ. соч. С. 375–376.