История города К.. Александр Горбунов

об Иване Минаевиче там была ещё свежа. В последний раз он посещал знакомую глубинку во время достопамятного спикерского турне с докладами и песнями. Соискатель мандата и теперь не поленился пересечь свой округ вдоль и поперек. Белая «Волга» кряхтела, но служила исправно. Современное руководство района встречало именитого безработного в полном соответствии с законами гостеприимства. Помитинговав перед трудящимися, Шабашкин и сопровождающий из райцентра уединялись с председателем очередного колхоза. Спустя малое время, как в прежние годы, из отдельной постройки у великой русской реки раздавалось нестройное пение. В зимних сумерках ему вторили потревоженные собаки…

      Настал день выборов, и процент голосов, поданных за Ивана Минаевича, оказался рекордно высоким. Горделивые реформаторы, попытавшие счастья в Крыжовинске, наоборот, почти сплошь проиграли. Дума вышла хоть и более компактной, нежели областной Совет, но в смысле качества такая же. Само собой, всех и каждого Шабашкин знал лично, и на первой же сессии первое же предложение было поставить бывшего спикера спикером же.

      Правда, отдельные, падкие на гадости писаки принялись было раздувать историю о нарушениях в далекой глубинке. Но волнение в печати улеглось так же быстро, как поднималось. Из предыдущей главы читатель знает, как, благодаря наличию губернаторского фонда, было развито у крыжовинских журналистов чувство порядочности. И Шабашкина без обсуждения и без альтернативы опять утвердили в высоком звании.

      Долго правил Куманёв. Казалось, исчезновение главного оппонента сделает народного губернатора еще более неуязвимым. Подача докладных с требованием разжаловать Якова Александровича прекратилась, а усы Бубенцова сделались постоянным украшением самых конфиденциальных планерок. Вдобавок, Борис Андреевич безболезненно улучшил жилищные условия, получив квартиру в престижнейшем доме. Однако разрушение власти началось снизу.

      Страстные монологи Куманёва поднадоели крыжовинцам. Росли цены. Росли монументальные особняки на окраине города, иронически прозванной «Санта-Барбара». Всякий раз, анонсируя предстоящее разоблачение их жильцов, телеведущий Попугаев затем совершенно по-куманёвски говорил: «Ещё не время». Наконец, у чиновников и начальников уменьшился административный испуг. На гневные восклицания дедушек и бабушек: «Где моя пенсия?» официальные лица дерзко отвечали: «Спросите у Куманёва!». Директора фабрик и заводов, к своим малым предприятиям после приватизации добавив большие, губернаторские окрики встречали спокойно. Когда Яков Александрович дал команду обнародовать директорские зарплаты, ему резонно возразили: «Это коммерческая тайна».

      И губернатор ощутил, что его рейтинг падает.

      Проверился у социологов: диагноз оказался точным. Куманёв расширил репертуар телевечеров. Наряду с бабушками в его лексиконе появились дети. Как изящно формулировал Яков Александрович, «маленькое наше населеньице».