Короли грязи-с. Виктор Далёкий

пофыркивание и рычание.

      Стол для пирушки Михеич, как всегда, накрыл в предбаннике. Тарелки рябили аппетитной снедью. Над ними возвышались бутылки с дорогим коньяком, водкой, минеральной водой и соками. Первым из парной в клубах пара вышел закутанный в белые простыни Илья Ильич. Илья Ильич Краткий до недавнего времени работал в администрации президента на хороших должностях и до сих пор имел выходы на нужных людей. Внушительными шагами, словно длинноногая цапля он подошел к столу и сел на стул, чувствуя себя римским патрицием на отдыхе термальных банях. Вдруг, спонтанно он встал и, весь мелко дрожа, подошел к вешалке, где висела одежда. Быстрыми ловкими движениями рук он обшарил все пиджаки и достал из черного большого пиджака Павла Григорьевича пухлый конверт. Он отогнул край и увидел зеленые. Нервно осмотревшись, словно искал, куда спрятать конверт, Илья Ильич, сунул конверт в свой синий пиджак тоже во внутренний нагрудный карман. И вот тут помутнение прошло. Его начала предательски мучить совесть. Илья Ильич страдал клептоманией. Он воровал не желая, и не сознавая того. Довольно часто у него случались воровские припадки с помутнением ума. Он ничего не мог с собой поделать и крал. В кампании друзей он старался этого не делать. Но в этот раз сдержаться не смог. И всегда в оправдание вспоминал все остроумное, что говорили в его кругах. «Главное, иметь не совесть, а хороший аппетит». И еще. «Если что-нибудь хочешь то, соблюдай не закон, а диету». Как только из парной вышли Сергей Львович и Гарик, он снова принял позу римского патриция, отдыхающего у терм. Последним в клубах пара вышел Павел Григорьевич. Когда налили спиртное, Павел Григорьевич сказал:

      – Предлагаю выпить за мою команду.

      Они подняли хрустальные стаканы и чокнулись.

      Второй тост сказал банкир:

      – За будущего президента страны.

      Павел Григорьевич так расплылся в улыбке и так откинулся на спинку, что мог потерять над происходящим контроль, то есть равновесие и упасть со стула, который жалобно скрипнул.

      Потом пили за дружбу, за успехи в бизнесе и за каждого персонально. Коньяк перетекал из бутылок в стопочки и из них в желудки присутствующих, давая энергию для общения. Глаза у игроков потеплели, движения становились плавными и не такими уверенными. Поискав на столе коньяк, Павел Григорьевич позвал:

      – Милочка! Еще коньяку принеси.

      Девушка не заставила себя ждать, появляясь с подносом и бутылкой коньяка, которая замерла на подносе, как ракета на стартовой площадке.

      – Нимфа! – простонал Павел Григорьевич, глядя на нее.

      Милочка поставила бутылку на стол. Глядя на нее Павел Григорьевич понял, что пора быть демократичнее и разрешить народу пообщаться с будущим президентом запросто.

      – Садись, – показал он Милочке на оттопыренную коленку.

      Милочка села. Народ всегда слушался своих руководителей.

      Выпьешь с нами? – спросил по-свойски Павел Григорьевич.

      Милочка кивнула головой, усаживаясь удобнее на оттопыренную коленку. Ей налили коньяка. Она взяла хрустальную стопочку в руки.

      – За