Пламя Магдебурга. Алекс Брандт

сожженных в прошлом году солдатами Валленштайна; его не интересует, что магистрату надо пополнять запасы зерна перед наступлением зимы и обеспечивать порядок на городских улицах. Его интересует лишь одно: как выцедить из нас побольше денег на закупку оружия и наем солдат. Что ж… Герцогам и королям во все времена не доставляло никакого удовольствия заниматься развитием ремесел и торговли, их мало волнует починка дорог или содержание школ. Дела городов интересуют их лишь постольку, поскольку те являются для них источником денег. Война и присоединение новых земель – вот в чем они видят смысл своего правления, вот те деяния, при помощи которых они желают увековечить собственные имена. Даже на портретах – вы замечали? – они предпочитают красоваться в доспехах и при оружии… Ручаюсь, что, если королям Франции или Англии удастся достигнуть той же власти, которой обладают ныне испанские Габсбурги, они втянут свои народы в череду завоевательных войн. Точно так же поступит и кайзер – или кто-то из его потомков, – если ему удастся подчинить себе германские сословия и заставить их повиноваться собственной воле.

      В комнату вошла Хельга.

      – Пришел господин Гернбах, – робко произнесла она.

      Фон Майер кивнул ей и поднялся из-за стола.

      – Я отправляюсь во дворец, – сказал он гостям. – Вы будете меня сопровождать.

      Заметив недоуменный взгляд Хоффмана, он пояснил:

      – Я не могу разрешить вашего денежного затруднения, господа. Однако мне не хотелось бы, чтобы ваш приезд в Магдебург завершился ничем. Вы сможете присутствовать на заседании у наместника, Клаус проведет вас туда. Думаю, это будет для вас полезным и на многое откроет глаза. Хельга!

      – Да, господин советник?

      – Приготовьте камзол. И передайте Томасу, чтобы он вместе с господином Гернбахом дожидался меня в прихожей. Мы отправляемся через четверть часа.

* * *

      Каким ярким и праздничным выглядел Магдебург, залитый прощальным сентябрьским солнцем! Улицы города как будто сделались уютней и чище, витражные окна в церквях вспыхивали алыми, синими и золотыми огнями, ветер шелестел в густых кронах лип. Дома, выстроившиеся по обеим сторонам Широкого тракта, сменяли друг друга, как сменяют друг друга картинки в книжке. Вот дом со свинцовой крышей и гладкими стенами, бледно-голубыми, словно рассветное небо; вслед за ним – медные купола на колокольне церкви Святого Себастьяна; трактир с затейливой угловой башенкой; углы и эркеры, витые лестницы и деревянные галереи вдоль стен, внимательно-любопытные глаза окон, позолоченные копья решеток…

      Фон Майер шел, опираясь на тяжелую трость, и идущие навстречу люди почтительно ему кланялись.

      – Простите, Готлиб, но я думаю, что нам все же не следует появляться во дворце, – сказал Хоффман, когда они повернули с Широкого тракта на улицу Святого Креста. – Собрания подобного рода…

      – На сей счет можете не беспокоиться, на вас никто не обратит внимания, –