Научи меня. Людмила Ахмадовна Алимова

пожалуйста, что на мне надето, тебе нравится?

      – Да… ты красивая.

      – Правда? То есть тебе нравится, что я сейчас перед тобой голая?

      – Ш… ты… – откашливается и хмурится, видимо от боли. – Ты что, серьёзно? Быстро оденься.

      – Уже! Я и не думала раздеваться, но зато убедилась, что ты ни черта не видишь. Кто это тебя так разукрасил?

      – Не важно! – снова кладет голову на руки.

      – Почему ты в больницу не поехал?

      – Нечего мне там делать, доктор меня уже осмотрел.

      – И что сказал?

      – До свадьбы заживет.

      – И когда свадьба?

      – Когда ты вырастишь.

      – Вообще то, я уже не маленькая. – складываю руки на груди. «Давай, назови меня ещё малявкой!» – думаю про себя.

      – Для свадьбы, маленькая.

      – Ты что, на мне женится собрался? – усмехаюсь, делая вид, что мне смешно.

      – А ты разве не хочешь? – снова поднимает голову и пытается увидеть меня отекшими щелочками.

      – Нет конечно, тебе же по башке постоянно бьют, откуда я знаю, что у тебя там, в черепушке твоей, может ты дурак.

      – Ну спасибо!

      – Так ладно, ты меня утомил! – встаю с дивана. – Давай говори, что в аптеке купить.

      – Ты правда сходишь?

      – Зачем же я по-твоему пришла? Замуж, точно не собиралась.

      – Там, в куртке рецепт, во внутреннем кармане. – снова опускает голову.

      Я порылась в его куртке, которая валялась на полу, видимо промахнулся, мимо вешалки «повесил».

      – Ничего себе, да тут пол аптеки накатали! – рассматриваю список, а понять вообще ничего не могу. – Он что, ногой рецепт писал, не разобрать ничего?!

      – Купи только обезболивающее, больше я никакой химии жрать не собираюсь.

      – Как скажешь! Кошелёк в прихожей, твой?

      – Да, можешь брать сколько нужно. – бурчит, всё также не поднимая головы.

      Выбежала из дома, потому что не могла больше шутить, я будто испытывала всю его боль. Ему даже говорить трудно, а моё сердце, будто на куски разрывается. С трясущимися руками набрала Антона.

      – Антон, ему так больно! – с трудом сглотнула ком в горле.

      – Он сам тебе об этом сказал?

      – Как же, скажет он, шутит сидит.

      – Раз шутит, это уже хорошо! – усмехается в трубку.

      – Антон! Он не видит ничего, всё заплыло! – мне хочется расплакаться, но я сдерживаюсь, несколько раз глубоко вздыхаю.

      – Ого, в этот раз посерьёзнее… Слышу гул машин, ты в аптеку пошла?

      – Да. Что ему кстати приготовить, что он ест?

      – Да всё ест, но уверен, что ему в челюсть прилетело, жевать трудно будет, так что приготовь что-нибудь жидкое.

      – Антон, я ещё спросить хотела, он всегда спит, сидя?

      – Как это? – смеётся в трубку.

      – На полу сидит, упёршись на диван.

      – Рёбра! – вздыхает и кажется тихо ругается матом.

      – Что ты имеешь в виду? Что с рёбрами? Думаешь….

      – Думаю сломаны, вот и спит так, лёжа очень больно, а так менее болезненно. Повязка на рёбрах была?

      – Не