Имя звезды. Татьяна Бот

скончавшегося коня Лаэрту тоже не сильно тронула.

      – Да, я полагаю, именно тогда упала очередная звезда, переполнившая чашу весов.

      Лаэрта ничего не ответила и перевела взгляд на небо. Всемудр был достаточно опытен и, в отличие от Мармагона, почти сразу понял, что Лаэрта не может говорить о своей звезде, но они смогли найти способ говорить о ней так, чтобы понимать друг друга.

      – Чародей пожелал, чтобы звёзды остались и мир длился вечно, – продолжили они беседу за ужином, на котором Лаэрта смогла присутствовать лишь через неделю.

      – А желания, исполненные звездой, не может отменить даже она, – добавила Лаэрта уже известную ей истину. – Но… магия нескольких звёзд может стать больше одного исполненного желания?

      – Так и есть. Но я встречал в некоторых рукописях, что Чародей собрал корону из семи звёзд, чтобы осуществить задуманное. Где ты возьмешь семь звёзд? Нет, даже восемь, ведь тебе надо превзойти его желание, – резонно заметил Всемудр, что был раздражающе спокоен, даже перед лицом полного исчезновения магии, а возможно, и полного краха мира.

      – А что случилось с короной Чародея? – Ей не нравилось, что он так спокойно спихивает всё на неё, но против пророчества она возразить не могла.

      – Утеряна. Возможно, его в ней похоронили, а возможно, и нет, но это всё равно ничем не поможет, ибо место его могилы тоже неизвестно.

      – Совсем короткий список дел: найти давно утерянную корону Чародея со всеми звёздами, захватить замок Мармагона в надежде найти звезду или звёзды у него и вернуть носителю его звезду. Что позволит отменить желание Чародея и отпустить звёзды, тем самым избежать превышения допустимого предела магии, которое может привести в случае моей неудачи к исчезновению не только всей магии, но и самого мира, – уныло констатировала Лаэрта.

      Видя её уныние, Вид, что сидел тут же, накрыл её руку своей и заметил успокаивающе:

      – Ты избрана для этого, возможно, ты рождена только для этого, ты найдешь решение, не можешь не найти.

      Лаэрта едва не взвыла: они попросту переложили на неё ответственность, а теперь ещё и подбадривают, – но сдержалась. Она прекрасно понимала, что они помогли ей чем могли и помогут ещё, если она попросит, но исправить всё нужно было только ей. А её плохое настроение и вспыльчивость в большей степени объяснялись тем, что у неё всё ещё болели раны, и их магия уже не могла помочь. А ещё именно сегодня, собираясь к ужину, она впервые увидела себя в зеркале: синяки на лице прошли, раны начали затягиваться вновь, изрезанные руки можно было скрыть под перчатками, но вот отрезанные почти под корень волосы было уже не вернуть. Её, конечно, раздражало временами, когда люди, восторгаясь её серебряными волосами, не замечали за ними её, но в действительности она искренне любила свои волосы. Теперь же от них осталось едва ли больше пяти сантиметров, и уже ни у кого не возникло бы желания сравнить их с лунной дорожкой на тихой глади ночного озера.

      Поэтому она лишь слабо улыбнулась и, накрыв его руку своей, поблагодарила.

      А