Пластмассовые лица. Часть вторая. Олег Авгуров

о способна творить чудеса.

      Сам Томас этой ночью долго не мог заснуть: дурные мысли навязчиво лезли в голову. Да и спал он очень беспокойно: то и дело ему что-нибудь мерещилось или он просто вдруг вздрагивал и просыпался прямо посреди ночи. Поэтому и встал он гораздо позже своей жены. Увидев опять её такой счастливой, он ещё раз убедился в том, что не стоило ей рассказывать о просьбе Джона вчера. Утро тоже не хотелось портить, но делать было нечего – надо было с чего-то начинать.

      – Ами, – обратился он к своей супруге. Он называл её так ещё с тех времён, как они познакомились. Им было тогда по восемнадцать лет. Они были молоды и наивны, верили, что весь мир открыт для них и что судьба к ним будет благосклонной. Далеко не всё вышло так гладко, как хотелось бы. Через многое пришлось пройти, но любовь не исчезла, а стала только крепче. Говорят, что трудности разрушают любовь – это неправда. Если люди по-настоящему любят друг друга, то трудности, наоборот, делают любовь сильнее.

      – А? – ответила Амелия, продолжая кашеварить.

      – Знаешь, мне тут звонил Джонни.

      – Наш Джонни? Когда это он успел? Почему ты меня не позвал?

      – Да ты вчера как раз на рынок ушла за продуктами, – Томасу снова пришлось врать.

      – Почему не рассказал ничего?

      Он тяжело вздохнул, точно так же, как это делал вчера и его сын во время телефонного разговора. Амелия оторвалась от своих дел и внимательно посмотрела на мужа. Сильное сомнение читалось в его взгляде. Материнское сердце очень чутко реагирует на такие вещи: в мгновение ока от былой лёгкости не осталось и следа.

      – Что-то случилось? – спросила осторожно она.

      Томас решил, что больше не стоит врать. Теперь надо говорить правду, как она есть.

      – Да, Ами, видимо, что-то случилось. Только пока не пойму, что.

      – Джонни заболел? С ним всё хорошо? Джиллиан? – начинала нервничать Амелия.

      – Нет, с ними, вроде бы, всё в порядке, – бубнил Томас.

      Было видно, что после ответа мужа, ей сразу стало легче. «С ними всё в порядке». Как же эта, казалось бы, незамысловатая фраза, произнесённая в нужный момент, способна успокоить нас. Далее включилась женская интуиция – Амелия точно попала в тему предстоящего разговора:

      – Тогда что ещё? Премьеру отменили?

      – Да, как раз по этому поводу я и хотел с тобой поговорить. Премьеру, нет, не отменили, но Джонни… Э-э-э… Он попросил, чтобы мы с тобой не ходили на неё.

      – Это ещё что за чушь? Как это не ходили? Быть такого не может, чтобы наш Джонни такое сказал. Ты уверен? Нет, быть такого не может, – начала возмущаться Амелия.

      – Знаешь, Ами, я и сам ничего не понял. Я сначала подумал, что он шутит, но он говорил так серьёзно. Он чуть не расплакался прямо в трубку. Мне пришлось дать обещание, что я не пойду и уговорю тебя не ходить. Я перекрестился, понимаешь? Я не могу не выполнить его просьбу теперь.

      – Ну вот, твоя старая голова, зачем ты это сделал?

      – Ты бы его слышала, Ами. Он так просил. Он будто… – Томас хотел сказать «обезумел», но осёкся, решив, что это будет лишним. – Я подумал, раз ему это очень нужно, то так будет правильнее всего, – пожал он плечами.

      – Вот поэтому он тебе всегда и звонит: ты всегда идёшь у него на поводу. И меня туда же тянешь. Что теперь прикажешь делать? Ты перекрестился, дал обещание, чтобы я вместе с тобой не ходила на премьеру, а я теперь пойду, зная это? Нет, теперь я уже тоже никуда не пойду. Придётся исполнять твои обещания, которые ты делаешь перед Господом нашим, – упомянув Господа, Амелия тут же перекрестилась. Она так делала всегда, когда вслух говорила о Нём.

      – Да, и ещё он сказал, чтобы мы после премьеры ничего не смотрели по телевизору несколько дней. В общем, не пытались узнать ничего об этом фильме ни у знакомых, ни у друзей.

      – Это ещё зачем? – возмущению матери Джона не было предела. – Как это – не узнать? Что происходит?

      – Не знаю, говорит, забудьте про него, и всё. Как будто его и нет вовсе. Сказал, что через пару дней. Что через пару дней? – сам у себя спросил Томас.

      – Да как это? Где же это видано? Как мы можем такое забыть?

      – Не знаю, Ами. Я и сам пока ничего не понимаю, но мне кажется, не знаю даже.… Нет.… Это всё бред какой-то! – Томас развёл руками. – Но я слово дал. Перекрестился. Понимаешь?

      – Вот твоя старая голова. Не мог сказать «нет». Вечно идёшь у него на поводу. Наобещаешь с три короба и ходишь лысину чешешь. Не ходить на фильм нашего Джонни, да где ж это видано? Все пойдут, а мы не пойдём. Не мог сказать «нет», – запричитала Амалия, орудуя тряпкой. – Как будто и нет его вовсе. Да где же это видано? Что мы соседям скажем? Тётушке Фаре?

      – Пойду как раз ей позвоню – предупрежу, что мы не пойдём, – сказал Томас, виновато опустив голову, и пошаркал к телефону.

      – И Эмили предупреди. Она тоже собиралась, – напомнила Амелия.

      Вспышка прошлого «Переезд в Реддинг»

      Большинство жителей Реддинга были адептами протестантской церкви.