Кто папа?. Кира Фокс

– ведь уже извелась от мыслей про результаты анализов. И по закону подлости на парковке, метрах в пятнадцати, снова вижу Вадима Дмитриевича. Он как раз выходит из своего внедорожника, когда замечает меня. Его взгляд, острый как бритва, заставляет замереть на месте. Я даже почти не дышу – лишь нервно сглатываю.

      – Марин, ты чего? – хмурится Артур, заметив мою реакцию. Он осторожно подталкивает меня к автомобилю. – Садись давай. А то в пробку попадем.

      С большим трудом отрываю взгляд от генерального и ныряю в машину, надеясь спрятаться от тяжелого взгляда.

      – Там был Вадим Дмитриевич, – говорю, чуть погодя. – Мне кажется, ему не понравится, что мы уехали пораньше.

      – У него есть своя секретарша, – беззаботно улыбается мужчина. – Пристегнись, и поедем уже.

      Всю дорогу я пытаюсь понять, за что же старший Громов так меня ненавидит. Неужели только из-за того, что сбежала тогда на корпоративе? Эти его взгляды, появления везде… Все это кажется подозрительным и ненормальным. Пока работала в бухгалтерии, неоднократно слышала, как коллеги обсуждали генерального. А точнее, с кем тот уезжал по вечерам из офиса. И если верить их россказням, то вкус у старшего Громова вполне определенный – шикарные женщины, которые не просто следят за собой, а тщательно ухаживают за своей красотой. Модельные формы, красивая упаковка… Единственное объяснение его поведению – не хочет, чтобы брат встречался с такой, как я, простой девчонкой без гроша за душой. Если бы он только знал, что у меня совершенно другие приоритеты, не переживал бы за Артура.

      – Приехали, – говорит Артур, останавливаясь. – Давай я припаркуюсь, а ты пока иди к врачу.

      – Одна? – смущенно спрашиваю я.

      – Думаю, тебе будет комфортнее решить свои… хм… вопросы без меня.

      В очередной раз меня поражает тактичность этого мужчины. Я не перестаю удивляться тому, насколько же разные братья. Если один пугает меня до чертиков, то второй кажется надежным и добрым.

      – Спасибо, – говорю прежде, чем выйти на улицу.

      До кабинета иду чуть не бегом – мое томительное ожидание вот-вот закончится. Но перед самой дверью замираю, набираясь храбрости. Потому что знаю, что сейчас услышу приговор. Часть меня надеется, что все обойдется, а часть – боится, что все произошедшее будет неспроста. И тогда я окажусь перед сложным выбором. Ведь что ни говори, а растить ребенка одной и растить одной больного ребенка – разные вещи. Если в первом случае я уверена, что справлюсь, даже если будет непросто, то во втором… Боюсь даже думать об этом. Глубокий вдох и… наконец стучу в дверь.

      – Здравствуйте, Марина, – говорит врач, открывая. – Проходите, пожалуйста.

      – Здравствуйте, Михаил Иванович. – Сажусь на стул и нервно тереблю ремешок сумки. – Что с моими анализами? Не тяните, пожалуйста.

      – Боюсь, порадовать мне вас нечем, – вздыхает профессор, и от его слов у меня что-то обрывается в груди…

      – Объясните, – прошу едва слышно, потому что в горле резко пересыхает. Хотя в глазах уже печет от подступающих слез.

      – Вчера я говорил, что у меня была догадка о том, как случилась