Время 8:18. Павел Горбачев

всех ухлопал! Молодец! Никаких свидетелей! Сначала стреляй, а потом спрашивай! – улыбался он, стряхивая с себя листья и траву, – а почему немцы? Это не ОМОН?!

      – Это кино? – спросил Егорыч, наклоняясь к ближайшему убитому.

      – Кровь настоящая, – отозвался Никита, который подошел к Любе и освободил ее от трупа в серо-зеленом мундире.

      – Кто это? За что ты их убил?! – заверещала Люба, – ты убийца! Вы убийцы! Можно было же все решить миром! Нас теперь всех посадят! Нет, посадят только вас, или даже только тебя одного, и еще тебя тоже! – кричала она, глядя на Марата и на Генку.

      – Успокойся, – Марат двинулся к ней.

      – Не подходи ко мне, убери оружие, не подходи, – завыла она, – не убивай!

      И Люба заплакала, в бессилии опустившись на землю.

      Егорыч поднял с земли винтовку и принялся осматривать.

      – Мы для них люди другого времени, я так это все понял, – Генка тоже взял в руки винтовку и на себя затвор, – оружие боевое!

      Марат обрадовано засмеялся, потому что, казалось, уже знал ответ на те загадки, которые они все вместе пытались отгадать еще пять минут назад.

      – Всегда мечтал померить немецкую каску, – Егорыч повесил винтовку за ремень на плечо и наклонился, чтобы снять стальной шлем с запрокинутой головы немца.

      – Как это все понимать? – Люба подняла красные, полные слез глаза, и взглянула на мертвых. Слезы снова полились.

      – Мы в другом времени. Оказались во время войны, – отвечал Марат ей.

      – Если быть точным, то не позднее осени 1941-го года, – отозвался Егорыч, который уже расстегивал китель у лежащего на земле, – именно тогда тут шли бои.

      – Это какая-то мистика? Или плохой анекдот? Хотя я уже ничему не удивляюсь, – Никита прислонился к дереву и впал в задумчивость.

      – Я пока оденусь, и вам тоже рекомендую, – бросил Генка, и, выбрав среди убитых человека примерно своей комплекции, принялся его раздевать.

      Через несколько минут Генка и Егорыч чинно стояли, разодетые в немецкую форму. Генка нашел в кителе у одного из немцев папиросы с зажигалкой и закурил, осторожно затягиваясь.

      Марат немного медлил, все еще не решаясь: надеть ли на себя одежду с убитого или так и продолжать ходить нагишом? Но сначала он решил, что сапоги в любом случае надо надеть, а, примерив их, он их тут же принялся стаскивать с немца и штаны. Надев их, он понял, что они подойдут, но без подтяжек будут спадать. Выругавшись, он принялся раздевать убитого, и, в конце концов, махнул рукой, и надел так же и китель.

      – Да уж, путешествие во времени, – ухмыльнулся он, спрятал в карман штанов свой пистолет и поднял с земли немецкую винтовку.

      Ну, как же без патронов? Нужны и они!

      Патроны находились в двух подсумках на поясном ремне. Марат надел и его, и теперь он был одет в немецкую униформу, достаточно сильно