Небесные книги в Апокалипсисе Иоанна Богослова. В. А. Андросова

еще один значимый момент. Поручение написать, что Иоанн видит («…то, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам…» – Откр 1: 11), дается ему, собственно, прежде начала самих видений[192]. Как известно, основной корпус видений Апокалипсиса начинается с 4-й главы. Более того, это повеление дается даже до того, как Тайнозритель видит Христа, «подобного Сыну Человеческому» (Его описание следует только в Откр 1: 12—17). Таким образом, можно увидеть, что «пророчество» ап. Иоанна – «это не устное сообщение о видениях, зафиксированное письменно лишь впоследствии; напротив, Иоанн с самого начала осознаёт свое пророчество письменным текстом»[193]. Подобное можно увидеть в Книге пророка Иезекииля: его пророческим призванием явилось дарование ему Богом «свитка» (Иез 2: 8 – 3: 3); съев его, Иезекииль наполняется словом Божиим и пророчествует «дому Израилеву». То есть можно сказать, что данное от Бога пророчество изначально мыслится письменным текстом[194]; очевидно, таково понимание и ап. Иоанна.

      Значимость записанного Тайнозрителем «пророчества» утверждается с особой силой. Как это было и в самом начале произведения, в Откр 1: 3, в последней, 22-й главе также содержатся слова «блажен соблюдающий слова пророчества книги сей» (Откр 22: 7). Всего по тексту Апокалипсиса рассредоточено семь обетований «блаженства» (или «макаризмов»)[195], и указанное обетование является предпоследним. В заключительных стихах Апокалипсиса звучит грозное предостережение: «…я также свидетельствую всякому слышащему слова пророчества книги сей: если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в книге сей; и если кто отнимет что от слов книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие… в святом граде и в том, что написано в книге сей» (Откр 22: 18—19).

      В этих словах исследователи видят свидетельство того, что для Тайнозрителя было чрезвычайно важным сохранить текст именно в той форме, в какой он был изначально написан.

      Г. Гэмбл считает, что это можно понять как предупреждение переписчикам, очень актуальное в античном мире[196]: писцы могли вставлять в текст свои пометки и комментарии, не говоря уже о вероятности случайных ошибок при переписывании текста. В главе I настоящей работы было отмечено, что одним из свойств письменного текста является то, что он выходит из непосредственного контроля своего автора и начинает «жить своей жизнью» (ср. изречение: habent sua fata libelli). Возможно, здесь имеется в виду именно это, и ап. Иоанн желает оградить свой текст от изменений, добавлений и искажений. Это не «формула канонизации» текста[197], но, скорее, проявление заботы о его сохранении в первоначальном и целостном виде.

      В аналогичном контексте, согласно Гэмблу, можно понимать и слова Откр 22: 10: «И сказал мне: не запечатывай слов пророчества книги сей». Помимо иных значений, это также может быть указанием на прочтение Апокалипсиса в христианских общинах Малой Азии

192

См.: Gamble Н. Books and Readers… R 104.

193

Ibid.

194

Об этом подробнее см.: Davis Е. Е Swallowing the Scroll… R 47-67.

195

Откр 1: 3; 14: 13; 16: 15; 19: 9; 20: 6; 22: 7; 22: 14.

196

См.: Gamble Н. Books and Readers… Р. 105.

197

См.: Müller Р Das Buch und die Biicher in der Johannesoffenbarung I I Studien zur Johannesoffenbarung und ihrer Auslegung. Neukirchen-Vluyn, 2005. S. 295.