Подвеска Кончиты. Анна Князева

сродни мазохистскому.

      События, которые навсегда связали их с Раком, лучше не вспоминать. После таких дел люди или умирают, или молчат.

      Крестовский приблизился к зеркалу. Оглядев себя, усмехнулся. В розовой рубашке он был похож на потертого купидона. Легкий пушок кучерявился над вспотевшей лысиной, глаза голубели от скрытой ненависти. Золоченая рамка зеркала придавала композиции определенную завершенность.

      Оттянув нижнее веко, он сначала проверил, что там, потом высунул язык и внимательно осмотрел его. Затем включил воду и расстегнул ширинку.

      Покачиваясь в танцевальном ритме, Крестовский старательно выводил неприличное слово на белоснежном полотенце. Благородный хлопок с готовностью впитывал влагу весьма определенного содержания. Мощной струей гость опрокинул флакон духов, пометил мыло в просторной мыльнице, остатки творческого вдохновения излил на симпатичный беленький коврик…

      Состояние невесомости под названием «свобода» вознесло его на вершину чувственного безумия, и это было настоящим мужским счастьем.

      Стряхнув последние капли, он застегнул молнию и открыл глаза. Сознание прояснилось. Крестовский с испугом покосился на нетронутое полотенце и тщательно протер носовым платком обрызганный край писсуара.

      В коридоре у него состоялся короткий разговор по мобильному. В гостиную он зашел весьма озабоченным:

      – Все меняется, Вадим Николаевич.

      – Это еще почему?

      – Погода нелетная. В этом все дело.

      Не сговариваясь, оба посмотрели в окно. На улице было черно, как будто вдруг наступила ночь. Лохматые кусты истерично раскачивались из стороны в сторону и хлестали по оконному стеклу тяжелыми от влаги ветвями.

      – Он едет поездом…

      – Спецвагон? – деловито осведомился Рак.

      – Вы не поверите, – не сдержавшись, Крестовский расхохотался. – В обычном СВ!

      – Напрасно радуешься, это намного усложнит дело.

      – Конечно, – посерьезнел Крестовский. – Но мы все решили. Монгол уже там. ГИБДД отменяется.

      Вадим Николаевич отмахнулся:

      – Делай как знаешь, но спрошу – с тебя!

      Он умолк и зашагал прочь по коридору, куда-то в глубину дома. Неожиданно остановился, обернулся:

      – И помни… Монгол должен ее найти!

      «Пошел в жопу!» – мысленно огрызнулся Крестовский.

* * *

      Сонную тишину квартиры нарушил какой-то звук. Дайнека открыла глаза и напряглась, определяя, что это было, но тут же сообразила: хлопнула входная дверь.

      В комнате было темно. Спрыгнув с кровати, она выбежала в коридор.

      – Папа, сейчас вечер или ночь?

      – Десять часов вечера, – расправив промокший зонт, Вячеслав Алексеевич прикидывал, куда бы его пристроить. – Ты спала?

      – Да.

      – Вещи собрала?

      – Собрала.

      – Тогда поехали. Ливень страшный, повсюду пробки. Поезд отходит через час. Поедешь с комфортом, в мягком вагоне.

      – В вагоне? Почему в вагоне? – удивилась Дайнека.

      – Мы же все обсудили по телефону, –