Иллюзия. Андрей Кадацкий

лекция растянулась на четверть часа, юноши молча внимали.

      – Ладно, на первый раз прощаю. – Лейтенант подустал, вернул паспорта. – Но больше мне не попадайтесь.

      Ребята понуро смотрели вслед вальяжно удаляющемуся «закону».

      – Нда уж. – Руслан вздохнул. – Вместо того, чтобы ловить преступников, милиция чуть нас не загребла.

      – Каких преступников? Могли бы выиграть видик…

      – Вот, дурья башка! Ты так ничего и не понял? Тебя же развели! Это чистой воды кидалово. Видел, как они дружно смотались? Ты со своей астрологией совсем с ума сойдешь, жизни не замечаешь.

      Верный друг почесал затылок, поморщил нос.

      – Ладно, пойдем.

      Они побрели к вокзалу.

      – А вот интересно, – пытался сгладить Малышев, – если бы им попался миллионер, хватило бы у них денег его кинуть?

      – На миллионера может быть и не хватило. Эх, Глеб, какой же ты, в сущности, ребенок! – Забаровский сердился, но сочувствовал. – У тебя деньги остались?

      – Две тысячи. И это на все время.

      – Что-нибудь придумаем, моя мать поможет. Не робей, прорвемся! Ну, куда ты снова пошел?

      Увлекающийся приятель буквально добежал до бомжеватого старьевщика, разложившего истрепанные книги.

      – Опять литература? – разочаровался ведущий, догнав ведомого.

      Малышев, словно реликвию, сжимал потрепанную книжку в рассыпающемся переплете, будто горный воздух вдыхал помойный запах обложки.

      – Ты еще встань на колени и помолись на нее.

      Глеб пальцем провел по латинской надписи «Адемарус».

      – Уверен, что тот?

      – Абсолютно! Смотри года… тысяча девяностый… девяносто четвертый. Любитель истории пролистнул страницы. – Сколько стоит?

      – Пять тысяч, – заломил цену продавец, видя крайнюю заинтересованность.

      – У меня осталось только две. – Одержимый достал вспотевшие бумажки из заднего кармана.

      – Значит, положь обратно.

      Лоточник протянул руку к книге, но Малышев прижал бесценный «огарок» к груди, точно дитя, схватившее в магазине заветную игрушку.

      – Брось, Глеб. – Приятель потянул за локоть. – У тебя и так денег нет, а еще жить…

      – Руслан! – взмолился товарищ. – Займи мне три тысячи, пожалуйста!

      – У меня тоже негусто. Как отдавать будешь?

      – Заработаю!

      «Заработаю» звучало, как «украду». Малышев не вспомнил про родителей – сами сводили концы с концами.

      – Ладно, дай-ка мне эту книженцию.

      Глеб неохотно расстался с «игрушкой». Забаровский повертел в руках, небрежно полистал.

      – Книжка старая, того и гляди развалится… страницы обожженные, как будто из пожара… Ей красная цена – штука!

      – Не нравится – не покупай. – Старьевщик снова попытался вернуть товар.

      Фанат истории зарычал, сжал кулаки, налился кровью. Продавец убрал руки, боязливо косясь на приступ безумства.

      – Потом – латынь, – продолжал сбивать цену лидер, – кто ее сейчас знает?

      – Знающие люди знают.

      – Хорошо, даем тебе две тысячи, только по тому, что моему другу очень