Невозможная загадка. Дж. Р. Воллис

Опустошитель, она позволяет эмоциям брать верх. Наши предки тщательно изучили вопрос и доказали, что магия и женщины несовместимы, магия пробуждает в них худшую сторону. Именно этим, разумеется, и руководствовался Орднунг много веков назад, когда решил, что магия не предназначена для женщин.

      Гнев Руби нарастал, словно волна, которая вот-вот сметёт всё на своём пути. Она видела только Слупа, и в голове у неё была только одна мысль. Но прежде чем произошло непоправимое, на её плечо легла рука Гивенса. Руби вдруг вспомнила, что на неё все смотрят. Она будто очнулась ото сна.

      Слуп всё ещё не сводил с неё глаз, но Руби почувствовала, как Гивенс сильнее сжал её плечо.

      – Уверяю всех присутствующих, – продолжил Слуп, – что если кто-либо захочет отправиться к гнезду эльвита, он найдёт там только мои мирканга.

      И тут Руби догадалась, что он, должно быть, вернулся и каким-то образом стёр её метку, наверняка с помощью магии. Слуп вознамерился опозорить её этой ночью, ещё когда они встретились в фермерском доме. Ей нестерпимо захотелось, чтобы он заплатил за то, что сделал. Но она погасила искры на пальцах – сейчас не время и не место. Это лишь осложнит ситуацию. Она ещё раз мысленно обругала Джонса за то, что он не пришёл поддержать её, хотя он наверняка ещё злился на неё. Повесив голову под пристальными взглядами собравшихся, Руби мечтала только об одном – провалиться сквозь землю.

      Глава 4

      На следующий день Джонс не пошёл в школу. Он остался дома, под пуховым одеялом, но не сказал родителям почему.

      – Если ты не заболел, то должен идти, – сказал отец. Джонс перевернулся на другой бок и уставился в стену.

      – Не заставите, – сказал он. Он почувствовал, как с него стянули одеяло, и сжался в комочек.

      – Дорогой, в чём дело? – спросила мама; она присела рядом с ним и стала гладить его по волосам. – Что случилось?

      – Это всё из-за волшебного мира, – сказал Джонс. – Больше ничего не скажу.

      – Но мы не сможем помочь, если ты не объяснишь, что случилось.

      Джонс с трудом сдержался. Так захотелось рассказать о том, что Мэйтланд явился ему накануне, но мастер заставил его поклясться, что он сохранит тайну, и Джонс знал, что он подслушивает каждое его слово. Он до сих пор не понимал, как мастер явился ему, хотя он умер. И теперь чувство вины за то, что он ослушался Мэйтланда, – чувство, которое он до сих пор так хорошо скрывал, – разъедало его изнутри, будто яд. Мэйтланд запретил Джонсу ходить на вечеринку и поддерживать Руби и голосование Гивенса. Он волшебным образом управлял мальчиком, как марионеткой, и когда Джонс попытался улизнуть, силой вынудил его остановиться. Мастер, как оказалось, мог заставить его делать всё, что ему заблагорассудится.

      Так что привычная жизнь, где было место и родителям, и школе, и охоте на монстров вместе с Руби, накрылась медным тазом. Мэйтланд велел ему попрощаться с родителями и вернуться в свой старый дом, чтобы продолжить обучение.

      – Я важнее твоих родителей, мальчик, – сказал Мэйтланд. – Я спас тебя от ведьмы и воспитал. Ты в долгу