Забвение. Бекка Фитцпатрик

непосредственно в ночь перед похищением ты влезла с обыском в его комнату. Но не нашла ничего интересного, только подвядшую плантацию марихуаны.

      А вот уже кое-что.

      – Что я искала?

      – Я не спрашивала. Ты заявила, что Скотт чокнутый. Больших доказательств я от тебя не требовала.

      Вот в этом я не сомневалась. Ви никогда не нужны были особые причины, чтобы сделать глупость. И самое печальное, то же самое относилось и ко мне.

      – Больше я ничего не знаю, – добавила Ви. – Клянусь. Правда.

      – Пожалуйста, никогда больше не утаивай ничего от меня.

      – Значит ли это, что ты меня прощаешь?

      Я злилась на Ви. Но в то же время, хоть и неприятно было в этом признаваться, я понимала ее желание защитить меня. Именно так и поступают лучшие друзья, нужно это признать. При других обстоятельствах я, может, даже испытывала бы восхищение ее поступком. И главное, будь я на ее месте, я, скорее всего, поступила бы так же.

      – Квиты.

      Направляясь в главный корпус, я лихорадочно пыталась придумать объяснение моему опозданию. Но реакция секретарши на мое появление была удивительной: она дважды осмотрела меня с ног до головы, словно не веря своим глазам, и с растерянным видом проговорила:

      – О! Нора! Как ты?

      Мне не понравился ее чересчур сочувственный и заботливый тон, и я сухо ответила:

      – Я пришла за своим расписанием.

      – Ой. Ну надо же. Прямо вот так сразу? Знаешь, никто не ждет, что ты сразу втянешься, детка. Мы как раз сегодня утром обсуждали, что, вероятно, тебе понадобится некоторое время, пара недель, чтобы… – она не сразу нашла подходящее слово, которое описывало бы то, что мне предстояло сделать. Восстановиться? Адаптироваться? – Чтобы освоиться.

      У нее будто неоновые буквы на лбу горели: «Бедная девочка! Надо бы с ней поосторожнее!»

      Я положила локоть на стойку и наклонилась к ней.

      – Я готова вернуться. И это единственное, что имеет значение. Правда ведь? – И поскольку настроение у меня было не самое лучшее, я добавила язвительно: – Как хорошо, что в школе меня научили не принимать во внимание ничьи мнения, кроме моего собственного.

      Она открыла рот, а потом снова закрыла его. И стала рыться в папках на своем столе.

      – Так, давай-ка посмотрим, ты должна быть у меня где-то здесь… ага! Вот, держи.

      Она вытащила из папки листок и протянула его мне:

      – Все правильно вроде бы, да?

      Я пробежала глазами свое расписание. Углубленный курс истории США, продвинутый английский, курс о здоровом образе жизни, журналистика, анатомия и физиология, оркестр и тригонометрия. Очевидно, выбирая курсы в прошлом году, я замышляла самоубийство.

      – Что ж, выглядит неплохо. – Я закинула свой рюкзак на спину и вышла за дверь.

      В коридоре горели тусклые флуоресцентные лампы, которые отражались расплывчатыми силуэтами в натертых до блеска полах.

      Я все время мысленно повторяла себе: это моя школа… здесь мое место… Напоминала себе, что я ученица предпоследнего класса, хотя это