Ночь после выпуска (сборник). Владимир Тендряков

плечи, с темным подбородком и светлым челом, он принялся сокрушать:

      – Знаете ли вы, невежды, что даже мыши, убогие создания, собираясь в кучу, устанавливают порядок: одни подчиняют, другие подчиняются? И мыши, и обезьяны-братья, и мы, человеки! Се ля ви! В жизни ты должен или подчинять, или подчиняться! Или – или! Середины нет и быть не может!

      – Ты, конечно, хочешь подчинять? – спросил Генка.

      Повторялось то, что тысячу раз происходило в стенах школы, – Игорь Проухов вещал, Генка Голиков выступал против. У философа из десятого «А» был только один постоянный оппонент.

      – Кон-нечно, – с величавой снисходительностью согласился Игорь. – Подчи-нять.

      – Тогда что ж ты возишься с кисточками, Гай Юлий Цезарь? Брось их, вооружись чем потяжелее. Чтоб видели и боялись – можешь проломить голову.

      – Ха! Слышишь, народ? – Нос Игоря порозовел от удовольствия. – Все ли здесь такие простаки, что считают – кисть художника легка, кистень тяжелее, а еще тяжелее пушка, танк, эскадрилья бомбардировщиков, начиненных водородными бомбами? Заблуждение обывателя!

      – Виват Цезарю с палитрой вместо щита!

      – Да, да, дорогие обыватели, вам угрожает Цезарь с палитрой. Он завоюет вас… Нет, не пугайтесь, он, этот Цезарь, не станет пробивать ваши качественные черепа и в клочья вас рвать атомными бомбами тоже не станет. Забытый вами, презираемый вами до поры до времени, он где-нибудь на мансарде будет мазать кисточкой по холсту. И сквозь ваши монолитные черепа проникнет созданная им многокрасочная отрава: вы станете радоваться тому, что радует нового Цезаря, ненавидеть то, что он ненавидит, послушно любить, послушно негодовать, окажетесь в полной его власти…

      – А ежели этого не случится? Ежели черепа обывателей окажутся непроницаемыми? Или такого быть не может?

      – Может, – согласился Игорь спокойно и важно.

      – И что тогда?

      – Тогда произойдет в мире маленькое событие, совсем пустячное, – сдохнет под забором некий Игорь Проухов, не сумевший стать великим Цезарем.

      – Вот это я как-то себе отчетливей представляю.

      Игорь вознес над головой стакан.

      – Я, бывший раб школы номер три, пью сейчас за власть над другими! Желаю вам всем властвовать кто как сможет!

      Священнодейственно навесив над стаканом нос, Игорь сделал опустошающий глоток, царственным жестом не глядя отвел стакан к Сократу, уже держащему наготове бутылку, дождался, пока тот дольет, протянул Генке:

      – Старик, ты оттолкнешь протянутую руку?

      Генка принял стакан и задумался. Невнятная улыбка блуждала у него на лице. Наконец он тряхнул волосами:

      – За власть?.. Пусть так! Но извини, Цезарь, я выпью не с тобой.

      И он шагнул к Натке.

      – Пью за власть! Да! За власть над собой!.. – Генка выпил до дна, с минуту глядел повлажневшими глазами на невозмутимую Натку. – Сократ! Наполни!

      Но Сократ скупенько плеснул до половины – девчонке хватит, бутылка-то не бездонная.

      – Ну, Натка… – попросил Генка. – Ну!

      Натка поднялась, распрямилась,