Олеся. Сожженные мечты. Елизавета Воронина

постольку-поскольку. Она обратила на него внимание лишь однажды, когда папа вез дочку к себе из центра на такси и водитель уточнял подробно, куда именно нужно ехать. Потом оказалось – оттого, черта города или за город, зависела стоимость поездки.

      Звали отца Виктором, освобожден он был досрочно. Как определял свое положение сам папа, это называется «выйти на УДО». Олеся в свои четырнадцать не собиралась вникать в тонкости условно-досрочного освобождения родителя слишком уж глубоко. Знала только: в пользу Виктора Воловика собралось много факторов, по большей части ситуация сложилась случайно. Свою роль сыграло то, что судили человека впервые, что он сотрудничал со следствием, а также – что никого не сдал, попавшись всего-то с пакетом маковой соломки. Да и то – в засаду, где поджидали не его и не с наркотиками.

      Из интереса Олеся нашла в Интернете подходящую статью Уголовного кодекса, из которой узнала: папаше грозило максимум четыре года. Однако он попал под амнистию, плюс нашлись еще какие-то обстоятельства, о которых девочка не знала. В итоге то время, что он находился под следствием в СИЗО, зачлось ему как отбытый срок. Мама, к тому времени уже официально подавшая на развод, говорила кому-то по телефону в присутствии дочери: «Ему половину срока, считай, списали, поперло человеку».

      Дверь открыла худая женщина в синем турецком халате, с пол которого смотрели друг на друга белые лебеди.

      – Здрасьте, – как можно бодрее сказала Олеся.

      – Здрасьте-пожалуйста, – в тон ей ответила женщина.

      – Теть Оль, а папа дома?

      – Ну, а если папы нету? – Ольга, с которой Виктор Воловик недавно официально расписался, явно не собиралась пускать девочку дальше порога.

      – Тогда я его подожду.

      Другого приема Олеся не ожидала, готовилась к нему, знала, что делать – двинулась вперед, хозяйке ничего не оставалось, кроме как пропустить нежданную и незваную гостью.

      Пройдя в комнату, девочка уселась на диван, снова устроила сумку на коленях и теперь смотрела на мачеху снизу вверх. Ольга же оперлась на дверной косяк и тоже уставилась на девочку. Так обе поедали друг друга глазами несколько минут, и хозяйка сдалась первой.

      – У вас случилось что-нибудь?

      – Почему обязательно случилось?

      – Леся, я твоего папочку знаю не так давно. Тебя – еще меньше. Но, поверь мне, деточка: достаточно для того, чтобы понять про тебя все.

      – О! И чего же вы сейчас про меня поняли?

      – Просто так такие, как ты, в гости не приходят. Средь бела дня.

      – А если бы я на ночь глядя зашла?

      – Не пошла бы ты сюда на ночь глядя, – отмахнулась Ольга.

      – Подумаешь! Мне, теть Оль, ничего не страшно. Или вы этого про меня как раз и не поняли?

      – А, конечно, ты же у нас каратистка…

      – Тайский бокс, – уточнила Олеся, хотя знала: для мачехи это не имеет совершенно никакого значения.

      …В прошлом году, когда мать на некоторое время определила ее в школу-интернат, дабы окончательно решить свои проблемы с новым «дядей», девочка от нечего