Нур-ад-Дин и Мариам. Шахразада

что они называли любовью.

      Стоит ли говорить, что ни Дахнаш, ни Маймуна не желали подобного своей прекрасной, любимой доченьке. Вот почему ифрит так испугался слов своей жены.

      – Но когда, скажи мне, о наилучшая из всех, эта глупая девчонка могла влюбиться?

      – Для этого бывает достаточно и мига… Я бы беспокоилась куда меньше, если бы она влюбилась в юношу колдовского рода. Но боюсь, что тот, о ком она мечтает, разобьет ее сердечко, даже не заметив этого.

      Сейчас и джинния и ифрит были людьми куда больше, чем бывают и сами люди. Ибо никакой другой матери не пришло бы в голову так беспокоиться о разбитом сердце дочери сразу после того, как подернулись мечтательной пеленой глаза девушки.

      – Ты уверена, Маймуна?

      – О да, мой прекрасный. Ибо те мысли нашей девочки, которые я подслушала, никак иначе понять нельзя. Она влюбилась в жениха своей подружки и мечтает о том дне, когда сможет назвать его своим мужем.

      Если бы Дахнаш мог вознести Аллаху всесильному хоть слово мольбы, он возопил бы подобно самому истовому верующему. Но, увы, ифрит не может просить повелителя правоверных о помощи. И потому он может полагаться лишь на свои силы. И конечно, на силы своей жены, которых куда как немало.

      – Но что же нам теперь делать, Маймуна?

      – Я думаю, мой любимый, единственным выходом будет сделать так, чтобы жених этой девочки Мариам, подружки Амаль, как можно скорее стал ее, Мариам, мужем.

      – Но что будет, если наша крошка впадет в черную тоску? Если она от горя сойдет с ума?

      – Наша девочка? О нет, скорее она от злости испепелит весь дом… Или взлетит над городом ослепительным сиреневым облаком… Или… Ну, не мне тебе рассказывать, на что способна джинния в гневе…

      О да, Дахнашу можно было не рассказывать, на что в гневе способна джинния. Ибо он это преотлично знал, любя собственную жену уже не одно столетие.

      – Ты права, это я прекрасно знаю. Но как же сделать так, чтобы жених стал мужем? Не будем же мы вновь, как тогда, влезать в чужую, да еще и человеческую, жизнь?

      – О нет, любимый. Конечно не будем, – промурлыкала Маймуна таким тоном, что Дахнаш сразу понял – его жена способна на все во имя спокойствия и мира в доме.

      Он укоризненно покачал головой, и джинния опустила глаза, без всякого, впрочем, раскаяния.

      – Но разве в тот раз получилось плохо? – медовым голосом спросила Маймуна. – Разве наша проделка не удалась на славу?

      – Одного раза вполне хватит, прекраснейшая, – строгим голосом сказал Дахнаш, но глаза его смеялись.

      – Я только чуточку помогу. Они и сами этого не заметят, – проговорила Маймуна, подняв невиннейшие глаза на мужа.

      И Дахнаш согласно вздохнул. Ибо у него не было сил сопротивляться такому взгляду.

      Макама седьмая

      Утро следующего дня застало Амаль за деятельными приготовлениями. В том же учебнике для начинающих магов она прочла о любовном напитке. И теперь собирала по дому необходимые для этого зелья ингредиенты. Сначала все было хорошо; легко нашлись