Первая мировая. Во главе «Дикой дивизии». Записки Великого князя Михаила Романова. Владимир Хрусталев

народа всякого звания и положения ходили по улицам с царскими портретами и флагами и пели “Спаси, Господи, люди Твоя”. Кричали бесконечное ура.

      22 июля в газетах появились сведения, что немцы задержали на границе поезд с императрицей Марией Федоровной и Ее Величеству пришлось вернуться в Данию. Негодование было общее.

      Появилось известие о том, что великий князь Константин Константинович должен был пешком перейти границу. Все бранили немцев. К вечеру я был послан в Петербург за всевозможными справками. Погода дивная, летняя. Невский полон народу. Было уже темно, когда я вошел в один из ресторанов и едва успел сесть, как кто-то вбежал с криком – громят немецкое посольство. Я поспешил туда. По Морской бежал народ, скакали извозчики, неслись автомобили. Громадная толпа с царским портретом шла к посольству. Слышались ругательства, угрозы в адрес Германии, императора Вильгельма.

      Страшное зрелище увидел я, подъехав к площади, где на углу Морской возвышалось суровое здание немецкого посольства. Толпы народа вперемешку с извозчиками и автомобилями запрудили всю площадь и тротуары около посольства. Эскадрон конных жандармов удалял публику с тротуара посольства. Напротив здания, к стороне Исакия, горел громадный костер. Там копошились пожарные.

      – Это жгут вильгельмовские портреты, – сказал подбежавший ко мне юркий молодой человек и, прибавив, что скоро будет еще лучше, убежал.

      Громадное здание посольства было освещено только внизу. Там бегали какие-то люди и выбрасывали в окна различные предметы. Скоро появился свет на втором этаже, затем и выше. Бегающие фигуры появлялись на всех этажах. Особенно суетилась какая-то барышня в шляпке. Кипы бумаг полетели из окон верхнего этажа и как снег посыпались листами на толпу. Летели столы, стулья, комоды, кресла… Все с грохотом падало на тротуары и разбивалось вдребезги. Публика улюлюкала и кричала ура. А на крыше здания какая-то группа, стуча и звеня молотками, старалась сбить две колоссальные конные статуи.

      Голые тевтоны, что держали лошадей, уже были сбиты. Их стянули с крыши, под восторженное ура, стащили волоком к Мойке и сбросили в воду. Рядом на тротуаре стоял городовой. Кругом меня все галдело. Галдела интеллигенция. А из окон посольства все летели, летели разные предметы. Раздававшиеся при этом треск и грохот вызывали ура. Чем сильнее был треск, тем громче было ура и улюлюканье. Полиция только просила не ходить на тротуар перед посольством. Эскадрон стоял наготове. На площади был сам министр внутренних дел Маклаков, был и только что назначенный новый градоначальник князь Оболенский.

      Вдруг пронеслось, что на чердаке громилы нашли труп убитого человека. То был русский, долго служивший в посольстве. В группе начальства заволновались. Со стороны эскадрона жандармов послышалась команда. Публику стали просить расходиться. Никто не слушался. Появилась пожарная машина, в толпу направили струю воды, и все с хохотом стали разбегаться. Я