К нам едет инквизитор. Ханна Хаимович

тоже отойти. А потом развеял воздушную стену перед жильцами.

      – А что будет, если пробудить? – спросила Кристина, не особо надеясь на ответ. – Почему это так опасно, если Город хороший?

      – Потом объясню. Напомните мне как-нибудь… Господа, вам говорили, что случилось с вашим водопроводом? Где поломка?

      – А вы не видели? – изумился Петька. – Во дворах там, за пятьдесят пятым домом, яма до сих пор разрыта! Не нашли еще поломку, ищут! Или врут, что ищут, – сник он. – Не одни мы без воды сидим, еще домов десять. Только эти, которые магазинов понастроили, везучие, у них трубы другие.

      Лещинский кивнул. Яржинов снова зашептал:

      – Память им стереть…

      – Не надо нам память! – всполошились жильцы, начиная потихоньку пятиться от него. – Мы про вас никому не скажем, правда!

      – Хорошо, хорошо. Мы не будем. Идите и скажите той толпе наверху, что не видели никаких пернато-горбатых существ, – велел Лещинский.

      – А как же…

      Первый жилец, оставшийся безымянным, скосил глаза на свое покрытое белым оперением тело. Вместо ответа Лещинский повел рукой. Как вчера на крыше, стирая следы магии.

      – Ты смотри… И правда! – Глаза парня округлились, он уставился на голую коленку, торчащую из рваных штанов, как на редчайшую драгоценность. – Петька! И ты тоже! Ребята, а вы маги? А вы в этой… «Битве экстрасенсов» участвовали?

      Кристина, не сдержавшись, сердито фыркнула. Она впадала в ярость от одного упоминания о «Битве экстрасенсов». Может, потому, что ведьма, которая организовала передачу, влезла в долги перед половиной магического сообщества, но так и не расплатилась, получив прибыль, как обещала.

      – Еще нет, – очень мягко, как говорят с буйнопомешанными, ответил Лещинский. – Но поучаствуем. Позже. Идите, скажите там, что нет никаких пернатых.

      Петька с товарищем переглянулись и припустили к выходу. Стоило им завернуть за угол, как Лещинский вскинул руку и сделал несколько легких движений, вполголоса добавив неразборчивую фразу на латыни.

      – Спасибо, – с чувством сказала Кристина. – Я уже поверила, что вы не собираетесь…

      – Мне вообще нельзя верить, – усмехнулся он. – Примерно в половине случаев.

      И снова он казался почти нормальным человеком. Замороженное выражение лица исчезло, бесцветные интонации растаяли, как … как отходит анестезия после врачебного приема! А там, под анестезией, скрывался одновременно знакомый и незнакомый человек. Живой, ироничный, возможно, порой темпераментный и взрывной… но тут луч фонаря упал на стену в конце коридора, и инквизитор снова стал бесстрастным и собранным.

      В конце коридора не было ничего интересного. Отсыревшая побелка, вся в разводах и пыли. Горки строительного мусора. Остатки фанеры.

      Но и Лещинский, и Яржинов смотрели на все это одинаково внимательно, словно не верили, что глаза их не обманывают. А Раечка, жадно втягивая воздух носом, подошла к самому тупику, села под стеной и жалобно заскулила.

      – Что?