Ночь посреди мира. Алиса-Наталия Логинова

Вениамин Борисович представил драматическое бегство с секретарём в какие-нибудь джунгли (а лучше в пятизвездочный отель посреди них), но тут же отогнал эти мысли.

      Веселовский, не дождавшийся реакции от собеседника, продолжил:

      – Вы же знаете, Вениамин Борисович, моё тёплое отношение к вашему семейству, нашу долгую дружбу…

      Ещё пять минут о том, как ценит Веселовский родственные узы. Янтарский пал духом.

      – … И я никогда не отказывал драгоценнейшей Марье Петровне в просьбе! – патетически продырявил воздух напротив себя ручкой Веселовский, оставаясь, впрочем, вполне спокойным. – Но бессильны мы перед силами вышними, увы.

      Янтарский все ещё выжидательно молчал.

      – Понимаю, – развел руками Веселовский, – понимаю. Разочаровал. Да. Но – увы! Не всесилен. Сделал что мог. Но – они!

      – Они? – повторил Янтарский.

      – Увы, – вздохнул Веселовский, на вкус Вениамина Борисовича излишне притворно. – Не подумайте, Бога ради, что мне безразлична судьба вашего наследника…

      – Что вы, – сказал Янтарский. – Все мы очень переживаем.

      – Я всё так и передал, в точности, живописал картину страданий, прекрасный нрав вашего сына…

      Янтарский порадовался, что не попросил воды, а то сейчас бы поперхнулся.

      – … практически всё замяли. Но, понимаете, – Веселовский понизил голос, – одно дело всё же учеба, это дело привычное, понятное. А тут-то – сами понимаете!

      Янтарский задумался, слишком ли поздно признаться, что он ничего не понимает.

      – Мне так и сказали, мол, одно дело – в учёбе пособить или глаза на что закрыть, дать одаренному чаду второй шанс.

      – В случае Романа минимум четвёртый.

      – Видите! Я всё устроил. Однако же поймали этого Яковлева, и закрутилось.

      – Яковлев, – осуждающе сказал Янтарский. Веселовский сочувственно качнул подбородками:

      – Увы. Паршивая овца! Мать-одиночка. Всё с ним было ясно. Конечно, он пошёл клеветать на приличных людей…

      Вениамин Борисович снова ощутил неподдельный интерес. Что его сын делал с этим Яковлевым? Грабил старушек?

      – Не подумайте, что я сколько-нибудь поверил этим слухам!

      – Нет-нет, что вы!

      – Я отстаивал честь и достоинство перед всеми чинами, и, поверьте, все они считали, что Яковлев лишь из чувства зависти опустился до клеветы!

      – Так, – сказал Янтарский, – и что же изменило их мнение?

      Веселовский снова драматично развел руками.

      – Простите меня, и вы, и супруга! Но вот буквально на днях имел разговор: было сказано, что появились новые лица, новые свидетели и что заинтересовались ВЫШЕ, – Веселовский возвел взгляд к потолку и снова покосился на Янтарского. – Не сомневаясь в добродетелях вашего сына, господин проректор всё же вынужден уступить, а с ним, увы, и я лишаюсь возможности повлиять на участь Романа Вениаминовича.

      «Мне кранты».

      В кабинете