Неправильный Роман. Евгения Чепенко

лонгслива узнала. Высоты моего роста всегда хватало только на то, чтобы упереться взглядом в грудь этого парня. И в этом не было бы ничего особенного, если бы я каждый раз сама не начинала вести себя странно. Логично было бы поднять голову и вопросительно взглянуть в его пронзительные зеленые глаза, но я отчего-то опустила взгляд вниз и проверила обстановку там. Джинсы были на месте, пряжка ремня тоже, в руках никакой куртки, а ноги босые.

      – Мадемуазель, что это? – Говорил он громко, перекрикивая музыку, и, клянусь, обращение «мадемуазель» звучало совсем не уважительно, скорее насмешливо.

      Я запрокинула голову.

      – Где?

      – Играет.

      Я сказала беззвучное междометие «а», после добавила:

      – Это двадцать второй каприс Паганини.

      На краткий, едва уловимый миг, на его губах появилась ухмылка.

      – Это не двадцать второй каприз, мадемуазель, это двадцать вторая истерика.

      Не знаю почему, ведь все имеют право на свое мнение и вкусы, но его слова привели меня в возмущение.

      – Это виртуозная игра на скрипке!

      – Струнами по полу, – гавкнул недовольно этот парень, и по-хозяйски, словно ему кто-то дозволял, подвинул меня рукой в сторону. – Отойди. Ты не умеешь правильно напиваться. Будем учиться, иначе через пару часов весь дом возненавидит интеллигентную мадемуазель.

      «Ты»? Почему он обращается ко мне на «ты»? Совершенно обескураженная я наблюдала, как он прошел мимо меня в мою квартиру и направился прямо в гостиную. Спохватившись, я побежала следом.

      – Вы что себе позволяете?

      Он молча снял иглу с пластинки и остановил диск, потом выпрямился и нарочито медленно огляделся, кажется, ни одной детали не упустил. Лицо его при этом оставалось совершенно непроницаемо. Мне стало немного стыдно за бокал мерло на книжной полке, за туфли и совсем чуть-чуть за плащ на кухне. В конце он сосредоточил внимание на мне и детально изучил внешность.

      – Парень бросил?

      В воцарившейся тишине вопрос прозвучал как пощечина, хоть и задан был тихим, почти ласковым тоном.

      Я инстинктивно вздернула подбородок в ответ на столь вопиющую бестактность.

      – Значит, да, – кивнул он.

      – Нет. – Я сцепила пальцы рук перед собой и выпрямила спину.

      Темно-русая бровь ушла вверх.

      – Изменил?

      – Это вас не касается!

      – С подругой?

      Я позволила себе сказать небрежное «хм».

      – Не с подругой, – невозможный собеседник на секунду прищурился. – Интересная мимика.

      Что?!

      – Ты не из-за измены расстроена. – В зеленых глазах горел азарт. Он расставил ноги на ширину плеч и скрестил на груди руки. – Из-за чего так буянит мадемуазель?

      Почему он постоянно произносит «мадемуазель» с издевкой?

      – Ты что, идиота прям в постели застукала?

      Память мгновенно подбросила мне видение Кирилла, переполненного жаждой… Жаждой подчиняться тому парню. Кирилл был такой податливый и послушный,