За тридевять земель. Екатерина Мекачима

волхв. – Потому у тебя выбор будет – за холодом пойти или за теплом.

      Мирослава некоторое время молчала. Телега переваливалась на дороге – земля ещё была сырая, и колёса проваливались в почву; воздух был прохладен и свеж. Туман, окутавший Еловую, рисовал в воздухе неясные узоры.

      – Я не понимаю, – тихо ответила Мирослава.

      – Всему своё время, – проговорил Никодим и развернул лошадь. Теперь они ехали по улице, которая переходила в дорогу, что вела в село Верынь. По обеим сторонам улицы, между дорогой и заборами домов, росли высокие дымчатые берёзы. – Когда вспомнишь, тогда к тебе и понимание придёт.

      Через тройку дней Никодим и Мирослава добрались до Верыни, день отдохнули в постоялом дворе и продолжили путь. В пути ночевали в телеге: Никодим сворачивал на обочину дороги, зачаровывал телегу Словом, и навьи не беспокоили путников. Мирославе было непривычно и боязно так спать, но горевший в огнивице огонь-Сварожич дарил благодатное тепло и немного успокаивал душу. Мирославу одолевало смутное чувство, но она старалась не показывать волхву, что боится быть так далеко от родного дома. Раз решила стать волхвой, то пора и Дух закалять. Но старец внимал настроению Мирославы и, дабы отвлечь её от грустных дум, рассказывал о ворожбе. Когда же Мирослава попросила его вновь явить Серебряную Песнь (так Мирослава назвала узор Слов, который видела в горнице), Никодим отрицательно покачал головой: ещё рано волхвовать.

      Рассказы старца Никодима о ворожбе вдохновляли Мирославу, и девушка порой представляла себя великой волхвой. В своих мечтах, которые Мирослава скрывала от родных, она умела внимать не только Таёжной речке, но и Лесу, животным и птицам; Мирослава понимала шелест Стрибожьего внука и Слово ясноликого Хорса. И думала будущая волхва о том, что Боги наконец обратили на неё свой взор.

      После Верыни дорога привела в село Червич, а затем – в Озёрный град, располагавшийся на берегу Половодского озера. Город окружал ров, через который был переброшен разводной мост, и высокая с теремными башнями стена. Недалеко от городской стены могучие с загнутыми бивнями мохнатые ингры валили лес. Погонщики направляли животных к лесопилке, что занимала поле, простиравшееся по левую сторону Озёрного града до самих Половодских озёр.

      – Впервые вижу такое диво! – говорила Мирослава Никодиму, разглядывая массивных животных.

      – Да, нынче ингр не так много осталось, – старец тоже обратил взор на работающих животных. – Только в содержании у крупных городов да у столичных островов. Диких почти нет уже.

      – Раньше их было больше? – поинтересовалась Мирослава.

      – Конечно, больше, – кивнул Никодим. – Мир меняется, животные уходят. Вот и туров меньше становится, да и хорсгоров – священных оленей – почти не встретить. – Волхв направил телегу к Озёрному городу.

      Озёрный был городом светлым и чистым, с широкими улицами и домами в несколько этажей. Резные терема были богато украшены, а купол Свагобора, располагавшегося на городской