Дышу тобой. Александра Монро

мере, она точно пыталась с ним бороться.

      Волна раздражения прошлась по позвоночнику и задержалась в районе горла, чтобы вот-вот выплеснуться резкими словами, однако губы произнесли совсем не то, о чем кричал разум, а голос прозвучал не так уверенно, как планировала девушка.

      – Ты мог бы быть повежливее с девушкой, Блэк, – однако, накопленные за эти года ярость и злость на него все-таки сделали свое дело: его фамилию девушка выплюнула именно так, как и хотела.

      Со злостью, презрением и неконтролируемой яростью. Она даже аплодировала себе в мыслях, радуясь маленькой победе. Возможно, кому-то это показалось бы странным, но Ковалева искренне радовалась подобным вещам, потому что они придавали ей уверенности в себе. Однако, следующий его взгляд, брошенный на нее, чуть не заставил ее пожалеть о выбранном тоне, но Клэри крепко сжала кулаки, впиваясь в холодную железную ручку чемоданчика.

      – Где ты здесь увидела девушку, Ковалева? – его губы скривились именно в той усмешке, которую девушка решительно пыталась выбросить из своей памяти все лето, чтобы попытаться жить нормально.

      Но вот он. Стоит, смотрит на нее своими нереально-светлыми глазами, которые никак не вписываются в остальную внешность. Черные джинсы, свисающие на бедрах и такая же черная рубашка, через которую едва прорисовываются натренированные мышцы пресса. Да, бессмысленная игра в баскетбол и длительные тренировки сделали свое дело. Блэк представлял собой груду мышц, но при этом умудрялся быть элегантным и собранным, в отличие от остальных игроков.

      Не похоже было, что смерть отца как-то отпечаталась на внешнем виде парня, а ведь она должна была хоть как-то повлиять на него, ведь так? Так почему перед ней сейчас стоял все тот же Блэк, ничуть не изменившийся за лето? Разве что только он стал еще выше и еще красивее, чем обычно, если последнее вообще было возможно.

      – Она стоит прямо перед тобой, – Клэри начинала закипать только от того, что он смотрел сквозь нее, будто бы ее не существовало вообще. – Приобрети себе очки, если не видишь.

      Словно она невидимка.

      Ее жутко злило, что когда он рядом, она даже в мыслях не может назвать его каким-то оскорбительным словом. Почему? Клэри не могла дать вразумительный ответ на этот вопрос. Неужели ты думаешь, Ковалева, что Блэк сможет каким-то непостижимым образом прочитать твои мысли и наказать тебя за грязные слова в его адрес? Идиотка. Себя оскорблять было гораздо проще. Она могла оправдать себя тем, что как только Блэк начинал смотреть на нее своими серыми холодными глазами, у нее стойко присутствовало ощущение, что он роется в ее голове.

      Дважды идиотка.

      – Ты хотела сказать подо мной, – опять этот тон, от которого хотелось заткнуть уши.

      Ну вот. Одна фраза – весь день испорчен.

      Блэк всегда умело подбирал интонации и взгляды. Он мог просто одним взглядом заставить заткнуться на весь день, и одним словом опозорить на всю школу. Но больше всего он любил практиковаться в красноречии на Клэри, ведь