Промежуточное собрание сочинений. Вадим Зиновьевич Кудрявцев

на огонь свечей. Закончив, он закрыл глаза и стоял так несколько секунд. Затем выдохнул, открыл глаза и установил свечу, после чего еще некоторое время смотрел на ее подрагивающее пламя.

      Вдруг он резко, как по невидимой команде, развернулся и пошел к выходу. У выхода он остановился у ящика для пожертвований и сунул в щель сложенные купюры.

      Выйдя из дверей, он достал сигарету и закурил.

      – Здесь нельзя курить, – сказал сзади знакомый голос. Это женщина, которая помогала ему, вышла следом. Кирилл послушно потушил сигарету о еще не спрятанную пачку. Посмотрел по сторонам и, не найдя урны, сунул окурок обратно внутрь пачки.

      – Простите. Как-то не подумал…

      – Пустяки. Зачем просить прощения, там, где оно не подразумевается?

      – Так меня воспитывали… – он пожал плечами. – Стандартный набор слов воспитанного ребенка.

      – В том-то и дело, что стандартный. Пустые слова. Лучше раз покаяться в главном, чем просить прощения по каждому пустяку.

      – Не буду с Вами спорить, но мне так не кажется…

      – И, что важно, – продолжила женщина, не замечая ответа Кирилла, – в случае покаяния действительно можно заслужить прощение.

      – Наверно…

      – А Вы не ставьте все под сомнение, а попробуйте. Понимаю, что первая реакции многих людей – это неприятие. Но раз уж вы приехали сюда. Не куда-либо, а именно сюда…

      – Я приехал не за прощением, а за помощью. Той, которую уж, как говорится, больше негде…

      – Это не так уж важно, за чем Вы ехали… – снова бесцеремонно перебила женщина, -Главное, что Вера Вас привела сюда! Именно сюда!

      – В моем случае, скорее, Надежда. Надежда и Любовь…

      – Снова пустые слова! Вас сюда могла привести только Вера, как Вы не понимаете?! И привела независимо от того, осознаете Вы это или нет! Сказано: «По вере вашей да будет вам.»

      – Это-то и печально… – еле слышно выдохнул Кирилл.

      Он зажмурил глаза и надавил на закрытые веки пальцами. Ему стал неприятен этот разговор и неожиданный, напористый, даже агрессивный тон этой женщины. Он больше не хотел разговаривать с ней, и первоначальная благодарность стала переходить, перерастать в раздражение. Вдруг навалилась усталость. Неподъемная и болезненная. И эти графитовые давящие тучи, и эта назойливая женщина с менторским тоном, отчитывающая его как нашкодившего первоклассника. А в голове вертелись не ушедшие, а только на время спрятавшиеся в уголок мысли. На время. Они явно не собирались никуда уходить.

      – Ладно, вижу разговор Вам этот неприятен, – женщина сменила тон на примиряющий. – Не буду Вам больше досаждать. Вы, просто, должны кое-что понять, а Вы не хотите. Не хотите сделать последний шаг и самый важный шаг. Ну, что же… Очень жаль.

      Кирилл закашлялся, выпуская пар через прикрывающую рот ладонь. Он открыл глаза.

      – Это Вы, видимо, не совсем правильно все поняли, – сказал Кирилл. – Не было никаких шагов. Вы считаете, что Вера привела меня сюда. А меня привело