А жизнь так коротка!. Владимир Колычев

блатарь.

      «Что вам надо?» – хотел спросить отставной спецназовец. Да кляп мешал.

      – Ты на Графа наехал?

      Да это самая настоящая пытка. Урки в роли следователей... Только Горбылину это не казалось смешным. Уж эти с ним церемониться не станут. Все, что угодно, сделают, лишь бы до правды достучаться. До правды... Им нужна правда. Насчет Графа... Прознала-таки эта мразь, откуда ветер дует. Тайно Горбылин дела свои вел, да, видно, расшифровали его. Какая сука дозналась?..

      Горбылин сделал удивленные глаза. Какой, дескать, граф? Ни с графами, ни с баронами он не имеет дел...

      И тут же иголка вошла под другой ноготь. Острая боль вонзилась в сознание. Терпеть не было сил.

      Когда иголка вышла, изо рта вытащили кляп.

      – Ну что, колоться будем?

      Горбылин пожал плечами. Ничего он, мол, не понимает...

      На этот раз с него стянули штаны, чья-то рука бесцеремонно вытащила из трусов мужское достоинство. И тут же боль. Хлынула кровь. Какая-то мразь начисто срезала ему головку...

      Это было что-то ужасное. От шока Горбылин потерял сознание. Очнулся он все на том же месте, под прицелом тех же глаз.

      – А ща весь болт оттяпаем, – злорадно сообщил ему татуированный.

      – И яйца «куму» на омлет, – добавил кто-то.

      Не для куража это было сказано, не в шутку. Поэтому никто из уголовников не рассмеялся. Горбылин не сомневался, что угрозу приведут в исполнение...

      Ну хотя бы надзиратели заметили, какой произвол творится у них под носом. Но на это уповать тщетно. Если в дело вмешался Граф, то ничто уже не поможет Горбылину...

      – Ты, урод, на Графа наехал?

      Его сковал смертельный ужас.

      – Не скажу... Вы все равно меня прикончите...

      – Сечешь, козляра, – гадливо ухмыльнулся урка с гнилыми зубами. – Но одно дело концы сразу отдать, другое – долго-долго мучиться...

      И как бы в подтверждение своих слов достал откуда-то нож и снова полез ему в штаны. Сейчас отрежет яйца...

      А потом отрежут нос, уши, выколют глаза. И будут наблюдать, как он медленно умирает. И при этом тыкать иглой под ногти... А надзиратели будут делать вид, что в камере ничего не происходит...

      – Я скажу, я все скажу, – завизжал Горбылин.

      У него не было выбора, кроме как начать колоться. В награду он получал легкую смерть.

* * *

      Не зря Граф отвалил менту «бабки». Все было в точности, как он сказал. Действительно в городе обосновалась залетная кодла. Но теперь нет больше этих козлов. Вытрясли из них на «хатах» всю правду, а потом к праотцам отправили. А как еще с ними поступать?

      А вот как поступить с этим?

      Граф расстреливал взглядом пузатого коротышку с рыжей башкой. Один из замов генерального директора алюминиевого комбината. Этот ублюдок продался козлам залетным, за бабки согласился помогать им...

      – А меня, значит, побоку пустил? Да? – зло спросил Граф.

      Рыжик съежился.

      В подвале загородного дома разговор шел. Коротышку сюда Алыча, Лапоть и Шмель тепленького