Любовь дерзкого мальчишки. Элизабет Вернер

витаете где-то среди древних германцев, то вам должно было бы очень нравиться у нас, ведь они тоже не отличались особыми «манерами».

      – Но позвольте, господин Витольд…

      Фабиану не пришлось продолжать своего возражения, потому что в эту минуту около окна раздался выстрел. Пуля со свистом пролетела по комнате, и большие оленьи рога, висевшие над письменным столом, с грохотом упали на пол.

      Помещик вскочил.

      – Вольдемар! Что это значит? Этот мальчишка вздумал теперь стрелять в комнате! Постой-ка, я отучу тебя от этого!

      Он собирался выбежать, но ему помешал молодой человек, как раз в эту минуту вошедший в комнату в сопровождении большой охотничьей собаки и с шумом захлопнувший за собой дверь. Он был в охотничьем костюме, с разряженным ружьем в руке. Не поклонившись и не извинившись по поводу своего шумного появления, он прямо подошел к Витольду и заявил:

      – Ну, кто прав, ты или я?

      – Что за манера стрелять над головами у людей? – запальчиво крикнул Витольд. – Нельзя больше быть спокойным за свою жизнь. Тебе, верно, непременно хочется спровадить на тот свет меня и доктора.

      – С какой стати? Я только хотел выиграть пари. Ты утверждал вчера, что со двора я не попаду в этот гвоздь. Вон пуля. – И он указал на стену.

      Витольд посмотрел в указанном направлении и с восхищением сказал, уже совершенно успокоившись и гордясь своим воспитанником:

      – И правда – она там! Доктор, взгляните-ка… но что с вами?

      – У доктора Фабиана, вероятно, опять нервный припадок, – презрительно проговорил Вольдемар, поставив ружье в угол и, по-видимому, совершенно не собираясь оказать помощь своему учителю, который в полуобморочном состоянии лежал на диване и от испуга дрожал всем телом.

      Добродушный Витольд приподнял наставника и стал уговаривать:

      – Придите же в себя! Кто же падает в обморок от малейшего порохового запаха? Ведь вся эта история и гроша ломаного не стоит. Правда, мы поспорили, но как я мог знать, что Вольдемар станет доказывать свою правоту так неблагоразумно? Вам лучше? Слава богу!

      Фабиан поднялся и старался побороть свою нервную дрожь, однако это ему плохо удавалось.

      – Вы могли бы убить нас, Вольдемар, – произнес он побелевшими губами.

      – Нет, сделать это я не мог, – довольно непочтительным тоном ответил Вольдемар. – Вы с дядей стояли у правого окна, а я стрелял в левое, да, кроме того, вы ведь знаете, что я никогда не промахнусь?

      – Но впредь ты это брось, – заявил Витольд, делая попытку проявить свой опекунский авторитет. – Я раз и навсегда запрещаю тебе стрельбу во дворе.

      – Запрещать ты можешь, дядя, но повиноваться я не стану и все-таки буду стрелять! – возразил молодой человек, упрямо скрестив руки.

      Он стоял перед своим приемным отцом как олицетворение упрямства и необузданности. У Вольдемара был чисто германский тип лица, и ни одна черта не указывала на то, что его мать была дочерью другого народа. Он был еще выше ростом, чем Витольд,