Идеальный гражданин. Владимир Ратников

и все знают об этом.

      По закону, что-либо не относящееся к делу передавать через адвоката нельзя: для этого существует канцелярия СИЗО, где в течение нескольких дней переданное проверят цензура. На практике, сотрудники ФСИН слишком не заморачиваются и не сильно препятствуют передаче различных материалов через адвокатов. Особенно если передавать их аккуратно, накрыв материалами дела. Исключения касаются только личностей, за которыми установлен особый контроль: у них тщательно проверяют все переданные документы и изымают «постороннее». Поэтому такие люди ходят на встречи с адвокатами с парой баулов документов. Также практика недопуска «посторонних» материалов вовсю действует в СИЗО 99/1, так называемой «Девятке». Там адвокатам даже запрещают записывать что-либо со слов заключенного.

      Это законные способы связи с внешним миром. Есть также не вполне законный способ связи – по мобильному телефону. В СИЗО запрещено пользоваться услугами сотовой связи, поэтому их приносят сюда тайными путями. Либо это делается через адвокатов, либо через коррумпированных «фсиновцев». Изредка они попадают в СИЗО через «дорогу с воли». Вероятность того, что в камере будет телефон, зависит от уровня контроля над корпусом. В общих корпусах обыски с изъятием телефонов проходят достаточно редко; пронести телефон достаточно просто, поэтому мобильные есть почти в каждой камере – причем часто это смартфоны.

      Меры предосторожности заключенных при пользовании телефонами минимальны. На спецблоках же, где сидят люди с более серьезным уровнем дел, телефоны большая редкость, и держатся они недолго. Как правило, это не смартфоны, а самые дешевые кнопочные телефоны – «фонарики». Соответственно, и уровень предосторожности при пользовании телефоном на спецблоке гораздо выше. Обычно телефоны прячут в стены, под пол, даже в салаты и колбасу. По телефону надо говорить тихо, все это время фоном должен работать телевизор или вестись разговоры других сокамерников. Беседовать по телефону можно с ограниченным кругом абонентов – как правило, только с родителями. Те должны заводить для общения новый телефон, сим-карту, разговаривать на балконе или лестничной клетке. Дело обсуждать нельзя, с подельниками общаться тоже. Стоит самый простой телефон около тридцати тысяч. При всех этих условиях лично для меня телефон становился практически бесполезным: в нашем корпусе можно было звонить два раза в четыре дня, попадая на смену не самых дотошных и опытных дежурных. На разговор было всего 20-30 минут в день. Наличие мобильного порождает паранойю, обязанность постоянно хитрить, вертеться, стараться, чтобы телефон не обнаружили. А лично у меня проблем хватало и без телефона.

      Кроме того, односторонняя связь заключенных с внешним миром обеспечивается посредством телевизора и газет. Телевизоры есть почти в каждой камере, нет их разве что на карантине, в ИВС, карцере – но там связь с внешним миром ограничена. Так, в ИВС и в карцере недоступны письма, звонки, свидания. Единственный