Милоа – спасители Эбери. Книга 2. Милоа-госпожа. Анабель Ви

стали в порядке строгой очереди приходить к императору с прошениями. Первыми за закрытыми дверями Атамурлан принял представителей Законодательного Совета из Турмалона. Меня туда не допустили, а из Семерки присутствовало только четыре человека – Амирош, Харун, Куртих и Синая. Встреча длилась порядка четырех часов: обсуждались государственные дела и новые законопроекты, с которыми и приехали советники.

      На следующий день ситуация повторилась. Турмалонские послы от Законодательного Совета ходили взвинченные и натянутые. Было видно, что они вынуждены считаться с императором, и что он вовсе не так прост и сговорчив, как им хотелось бы.

      – Они приезжают к Их Великолепию со всеми новыми законопроектами? – поинтересовалась я у Адрэа.

      – Очень много бумаг приходит со специальными послами, – ответила улуза. – Но несколько раз в год часть Совета является к императору лично с особо важными проектами. В том числе обсуждаются планы работы Совета на будущие месяцы. Кроме того, все Стремительные пишут отчеты о состоянии дел в землях, где мы бываем. Император же, сравнив наше мнение со своим, выносит общий вердикт. Есть законы, которые он издает сам, и ему никто не смеет противоречить. Но, понятное дело, ему не справиться со всем объемом, и многие обязанности берет на себя Законодательный Совет.

      – Но разве не бывает так, что законы Совета могут войти в противоречие с законами императора? И разве они не жаждут ограничить его власть? – чересчур прямолинейно спросила я.

      Адрэа округлила глаза.

      – Император – это закон Эбериана! Если от него приходит бумага с законопроектом, Совет принимает его, лишь иногда направляя уточняющие вопросы или предлагая незначительные поправки. Но ни разу еще никто не посмел отклонить закон, изданный императором!

      Кажется, улуза свято верила в абсолютность эберианской власти. Но мне казалось, что Атамурлану следует больше внимания уделять столице. Да и сам он говорил, что даже среди его офицеров не все так верны ему, как хотят казаться. Но я предпочла промолчать – жизнь при дворе быстро учила меня хранить свои мысли при себе.

      Только на третий день от начала приема император снова показался в тронном зале, и к нему потянулись многочисленные просящие.

      – Да уж, это тебе не закон трех из народа, – печально усмехнулся Амирош, явно сочувствуя повелителю. Мы с ним стояли чуть позади трона Их Великолепия, следя за входящими в зал посетителями.

      – Трех из народа? – переспросила я.

      – Где бы мы ни остановились, каждый из советников должен принять трех человек с жалобами, выслушать их и самолично решить их дело, – принялся объяснять каганетт. – Можно больше, если есть охота. Эту традицию ввел сам император. Он принимает только высокородных вельмож, но народ может обращаться к нам. Поэтому, бывает, стоит прибыть в какой-нибудь город, как туда стягивается люд со всех окрестных деревень, надеясь попасть в число тех двадцати человек, которых мы обязаны выслушать.

      – Интересно, –