Лирика Простуженных Будней. Александр Медведев

догнал его и попросил вернуть. Но он не хотел этого делать. И все это было очень странно. Ведь я ни в чем так не был плох, как в лепке и изобразительном искусстве. Но в тот момент мной овладела обида, и я ударил его кулаком в подбородок. Моя поделка выпала у него из руки и неуклюже приземлилась на пол. Сначала он застыл на пару секунд, молчаливо изучая чувство боли. А затем его губы задрожали, и вскоре он громко заплакал. Мне же стало жутко стыдно за то, что я сделал. Я тут же поднял фигурку с пола и протянул ему в надежде, что искусство нас помирит. Но этот прием не сработал. Мальчик продолжал орать. А я почувствовал себя так плохо, как если бы мне запретили смотреть мультфильмы до конца жизни и навечно приговорили к диете из одних только каш и рыбьего жира – основных поставщиков отрицательных эмоций в моем детстве. В наказание воспитательница поставила меня в угол, на время ограничив меня в перемещениях по детсадовской реальности. После этого случая я никогда никого больше не бил.

      А в конце моего предпоследнего года в садике произошел случай, который основательно изменил траекторию моей судьбы. Одним апрельским утром воспитательница ни с того ни с сего построила нас, детей, в линию. И сказала: «Внимание загадка: шьет, шьет, поплетет – и добычу ждет. Кто это, дети?». Я довольно быстро сообразил, о чем шла речь. Но почему–то моя душа была запрограммирована отвечать только на адресные вопросы, заданные конкретно мне. И поэтому в то утро я привычно хранил молчание. Я просто ждал, пока кто-нибудь из моих одногруппников произнесет нужное слово. А затем я планировал вернуться к своим рутинным делам. Но представленные варианты неожиданно обожгли сознание нашей воспитательницы, а заодно и мое. «Медведь», – предположил один мальчик, старательно втягивая сопли обратно к себе в нос. «Собака», – привнесла свое видение девочка с запачканным акварельной краской подбородком. «Барсук», – гордо заявил кто-то другой. И только после этого я, отчаянно борясь с дискомфортом, почти что шепотом произнес: «паук». Воспитательница тут же подскочила ко мне, схватила мою ладонь и начала трясти ее, приговаривая: «Пятерка! Молодец! Вот молодец!». А вечером она сообщила моей маме, что я уже созрел для школы. И мне не обязательно посещать последний год детского сада. Я шел в тот вечер домой и внимал комплиментам моей довольной мамы. Также я размышлял над тем, что бы могло значить слово «пятерка». Ведь тогда я еще не был знаком с концепцией школьных отметок. Но через несколько месяцев, в начале сентября, я действительно обнаружил себя школьником. Самым младшим и далеко не самым умным в своем классе.

      5

      В начальной школе я регулярно упускал на уроках что-то важное. И часто неправильно понимал суть заданий. Я как будто бы не мог уяснить правила этой новой для меня игры. Так, однажды учительница попросила нас принести на следующий урок родной речи книгу Маршака. Вечером я отыскал ее на домашней полке и положил в портфель. А уже утром меня и четырех моих одноклассников вызвали к доске. Вместе с нашими книгами мы выстроились