Открытый финал не подходит. Анна Неделина

он. – Ты просто ищешь себе оправданий. И потом: я мог бы согласиться, что жить свободно, без четкого указания судьбы, куда лучше, чем делать все по написанному. Но ты не завершила мой образ! Поэтому я… такой!

      Он патетично взмахнул рукой.

      Я откинулась на спинку кресла, разглядывая собеседника. Заверила:

      – Ты очень даже симпатичный персонаж. Вот разве что обувь… как вообще по снегу шел? Хотя ты ведь что-то говорил про сапоги…

      Ренрих кивнул.

      – Разумеется, я могу обеспечить себе обувь! – фыркнул Ренрих. – Или ты думаешь, все персонажи обречены всю жизнь носить только тот наряд, который соизволил для них прописать автор?

      – Надеюсь, не все так плохо, – признала я. – В конце концов, я пишу только часть событий, которые произошли с героями, а остальная жизнь – их личное дело.

      – Вот именно! – подтвердил Ренрих. – Если мир прописан толково, – он бросил на меня быстрый взгляд. – Ну, более или менее толково. Тогда мир действует по тем законам, которые для него прописаны, и герои прекрасно обходятся без вмешательства автора. Так что я одевался и обувался как хотел.

      Он опять посмотрел на меня с таким видом, будто считал, что эта новость должна стать для меня оскорбительной. Мол, обидно, что персонажи – не такие уж рабы, как могло показаться автору! Вообще, не представляю, как бы Ренрих скрывал от Рона свою злодейскую сущность. Он слишком откровенно демонстрировал эмоции. Мне даже начало иногда казаться, что я разговариваю с ребенком.

      Но, между прочим, этот ребенок по-свойски рассуждал о правилах придуманного автором мира. Нет, не так уж прост был Ренрих. Эта мысль внезапно заставила задуматься. Теперь Ренрих казался мне… каким-то двоящимся. Чего-то он не договаривал. Вот откуда он вообще узнал то, что, по логике, персонаж даже предполагать не должен. Конечно, если в книге прямо не прописано, что кто-то из героев вдруг осознал, что он – придуманный.

      – Но за пределами привычного мира… – продолжил Ренрих. – Оказалось, что я могу свободно распоряжаться лишь теми вещами, которыми ты соизволила меня одарить. Я, конечно, создал себе сапоги, но на них потратилось немало магии.

      – Магии? – удивилась я.

      – Разумеется, магии!

      – Но ведь «Злое небо» – это космическая фантастика. Там, конечно, есть эмпатия и намеки на телекинетические способности у некоторых инопланетных рас. Но уж точно – никакой магии!

      Я замолчала, осознавая нюанс. Ренрих усмехнулся.

      – Ты ведь увлекалась больше фэнтези, и первоначально никаких космических приключений в твоей книге не планировалось. Так что у меня есть магия, – тут он пожал плечами. – А может, это моя особая способность персонажа? Должен же я как-то защищаться в твоем мире. Не все автору радоваться.

      – Вообще-то, мы не совсем в моем мире…

      – Любой мир, который ты придумываешь – твой. Он становится самостоятельным, когда ты перестаешь вмешиваться в его существование как автор. Так что не пытайся увильнуть от ответственности.

      Да уж,