Май. Дело Анны. Тимур Штоль

в свои руки ещё пару упакованных в пелёнки детишек. Вынесла их в открытую дверь и сложила на белую, пластмассовую тележку.

      – А это не твоего ума дело, задумываться, где его папаша, – орала Лиза на отчима. – А знаешь, что?

      – Что? – кривлялся совсем запьяневший отчим. – Ты вся в мать. Такая же простигосподи. Принесла в подоле. А я теперь обеспечивай, корми, пои, ещё и ночью баюкай. Мне такая жизнь уже во где. – Отчим указал ребром ладони на свой кадык. – Я пенсионер. Я старый человек. Я воевал. У меня кон-ту-зи-я, – проскандировал он последнее слово.

      – Да пошёл ты, знаешь куда.

      Лиза быстро подошла к шкафу. Открыла его и достала оттуда юбку, колготки, сняла с плечиков рубашку. Стащила с себя спортивный костюм.

      – Отвернись! – крикнула она.

      Отчим послушно отвернулся лицом к окну. Лиза переодела бельё и натянула колготки.

      – Ты меня не попрекай. Я до последнего подрабатывала. А вот ты бы, к пенсии своей, работать пошёл. Ты же молодой мужик. Тебе же едва за пятьдесят. Контуженный он. У тебя не от контузии проблемы. У тебя, мой дорогой папаша, от водки проблемы. – Лиза натягивала блузку. – И не трогай мою мать!

      Ребёнок, как ни странно, лежал в кроватке молча. Он иногда вёл себя парадоксально. Отчим, после слов про мать, вдруг успокоился. Открыл пошире глаза. Перестал раскачиваться. Будто протрезвел.

      – Я повернусь? – спросил он, и не дожидаясь ответа, повернулся лицом к Лизе. Сел на стул.

      – Уже, – громко сказала девушка, – вижу, уже повернулся.

      Она достала косметичку, встала перед зеркалом и принялась наносить макияж.

      – Что ты понимаешь, – заговорил отчим, – знаешь, как я твою мать любил? Мою Машеньку. Разве бы я удочерил тебя? А, дочка, разве удочерил бы?

      Лиза посмотрела на него с лёгким отвращением:

      – А куда тебе было деваться? – Она уже не злилась. – Кому ты такой нужен-то был? Герой. Если бы не мать, ты бы давно уже вместо неё на кладбище лежал. Или ночевал в канаве. А сейчас, видишь, в моей квартире, в тепле.

      Тут мужчина встрепенулся:

      – А ты куда, дочь? Куда ты собираешься? А как же мы? Сынок твой?

      Лиза подошла к сидящему отчиму и положила ему руку на волосы. Погладила его, как гладят собак. Потрепала. Отчим сидел неподвижно и смотрел в её глаза. Он даже слегка улыбнулся.

      – Вот что, папа, – заговорила Лиза, – ты мне надоел.

      Отчим часто заморгал, будто хотел скрыть слёзы, собравшиеся в его глазах.

      – Я ухожу, – продолжала Лиза. – Мне учиться надо. Жизни учиться. А ты будешь хорошим дедушкой. Очень хорошим дедушкой. – Лиза слегка сжала его волосы в кулаке. – И если я узнаю, что ты был не очень хорошим дедушкой, а еще хуже, совсем плохим, то отец твоего внука освободится и сделает тебе совсем больно. Понял? Папа.

      Отчим не знал про отца ребёнка ничего, потому Лиза не стеснялась манипулировать и запугивать.

      – Так, как же я один с ним?

      Отчим махнул рукой в сторону кроватки.

      Ребёнок