Твою беду руками разведу. Светлана Демидова

в нее постоянно кто-нибудь влюбляется, а потом почему-то… воротит нос на сторону… Да, она сразу прикипает к тому, с кем начинает роман, всей кожей. И что? Неужели мужчинам неприятно, когда женщина их самозабвенно любит? Именно самозабвенно. Лера так устроена и не может иначе. Интрижки, легкий флирт – это не для нее. Ей важно любить до дрожи в коленках, когда для дорогого человека… все… хоть на смерть…

      Первый раз она выскочила замуж совсем девчонкой. Они с одноклассником Романом Максимовым еле дождались восемнадцатилетия, чтобы расписаться. Очень скоро оба – и Лера, и Роман – поняли, что поторопились. Совместная семейная жизнь несла в себе не только радость обладания друг другом на законном супружеском ложе, но также массу проблем и взаимных обязательств друг перед другом. Они оба хорошо учились в школе и с ходу поступили в институты, причем в разные. Развеселая студенческая жизнь закружила каждого из них в своем водовороте. Но если Лера не позволяла себе расслабляться, вовремя выныривала и спешила домой, поскольку у нее была семья, то Роман очень быстро перестал себя этим утруждать. Он запросто мог не прийти ночевать, ссылаясь на мальчишники по разным поводам, начиная от успешно сданного зачета и заканчивая очередным выигрышем или проигрышем «Зенита», ярым фанатом которого являлся.

      Скоро Лера сообразила, что мальчишники – на самом деле не такие уж и мальчишники, так как от супруга довольно часто стало неприлично и банально разить дешевыми духами, которых Лера никогда не употребляла. Какое-то время она еще пыталась вернуть загулявшего Максимова в семейное лоно, поскольку считала брачный союз священным и неколебимым, потом отчаялась и даже сама подала на развод. Кстати сказать, Роман Максимов оказался первым, но не единственным мужчиной, от которого она ушла сама, однако эти уходы только формально были ее собственным решением. Тот же Роман на самом деле уже давно считал свою жену абсолютно пустым местом, ничего не имел против развода, очень обрадовался ему и тут же с головой бросился в новые романтические приключения. После этого пренеприятного в своей жизни события Лера обзавелась периодически возобновляющейся бессонницей и подозрительным отношением к молодым людям. Еще долго в каждом симпатичном парне ей виделся потенциальный ловелас, обманщик и предатель.

      Снова пересмотреть свои взгляды на представителей противоположного пола Лере пришлось, когда на последнем курсе института к ним в группу перевелся высокий и буйноволосый Саша Прокопенко. Девушки Лериной группы тут же накрасились ярче обыкновенного и даже с более высокими показателями сдали следующий по очереди экзамен, чтобы Саша имел возможность убедиться в их недюжинном интеллектуальном потенциале. Прокопенко выбрал Леру, которую старший преподаватель Барыкин завалил на зачете в назидание – студентка Максимова неверно реагировала на его томные взгляды и самые откровенные предложения все два года, пока он вел свой предмет, а потому, по мнению Барыкина, должна была наконец поплатиться за это. После зачета Лера горько рыдала по поводу обрушившейся на нее вопиющей несправедливости, забравшись на подоконник окна в самом конце институтского коридора, закрытая от прочих счастливых студентов стендом, на котором вывешивали всяческие объявления, а также списки отчисленных. Если бы Лера посмотрела на количество фамилий в тех списках, то убедилась бы, что ее жизнь вовсе не так черна, как ей показалось после барыкинской подлости.

      Саша Прокопенко сумел не только отыскать Леру за стендом со списками, но и принес ей на подоконник булочку с маком и пакетик ананасового сока из студенческой столовки, подождал, пока она все это уничтожит, а после пригласил забыть о вопиющей несправедливости путем катания по Неве на речном трамвайчике. Лера бурно отказалась. Прокопенко настаивал на своем приглашении, особо напирая на то, что трамвайчики ходят последние дни ввиду окончания сезона и стоит поторопиться, чтобы успеть. Лера в ответ на его доводы утверждала, что этот трамвайный сезон в Питере далеко не последний и что в начале следующего сезона кататься будет куда приятнее, поскольку он начнется весной. Но Саша ее уговорил. Лера и сама не могла потом понять, на чем все-таки сломалась. Она очнулась на верхней открытой палубе речного трамвайчика, по которой гулял холодный осенний ветер и даже гонял по ней невесть как залетевшие желтые листья. Кроме них в нижнем салоне трамвайчика, закрытом пластиковыми окнами, жались друг к другу еще несколько любителей конца сезонной езды по рекам и каналам Северной Пальмиры.

      На верхней палубе Лера с Сашей были одни. Ветер задувал с такой силой, что молодой человек, организовавший девушке столь сомнительное развлечение, вынужден был распахнуть свою куртку, чтобы помимо собственной персоны постараться спрятать в ее недра еще и мгновенно замерзшую Леру. Она была до того худенькой, что самым замечательным образом поместилась рядом с ним в его куртке. Такое тесное соседство в довольно маленьком объеме привело к тому, что Саша вынужден был тыкаться носом в щеку девушки, когда хотел что-нибудь сказать. А говорил он довольно много, чтобы тыкаться как можно чаще. В конце концов Лера почувствовала, что очередной тычок произошел уже не носом, а горячими Сашиными губами, и сделала вид, что не заметила этого. Он поцеловал ее еще раз более длительно, потом еще и еще, а потом они уже запойно целовались