Семнадцатая осень. Ксения Евгеньевна Алексеева

и предсказуемыми. А он любил ощущение интриги в отношениях с противоположным полом, его привлекали разносторонние, загадочные и сложные натуры, к сожалению, редко встречающиеся в рядах женщин в погонах. Кроме этого, Крашникову была неприятна сама мысль о том, что в данных обстоятельствах у кого-то еще возникают сальные мысли – сам он не мог думать ни о чем другом, кроме дела, над которым работал.

      После краткого представления гостьи, начался разбор немногочисленных текущих дел и проблемных вопросов – парочка краж, мордобой, лишение родительских прав, уход из дома, хулиганство. Шеф пропесочил всех участковых, инспекторов по делам несовершеннолетних и работников ГИБДД. Рутина. Но, вот, наконец, дошла очередь и до скромной персоны следователя Крашникова.

      – Товарищ Крашников, – произнес шеф, и одновременно с обрушившейся на учебный класс мертвой тишиной, взгляды всех присутствующих обратились в сторону следователя. – Доложите о проведенных вами мероприятиях и достигнутых результатах по озвученным делам.

      – Товарищ полковник, товарищи офицеры, – начал свой доклад следователь. – Второго сентября в дежурную часть отдела полиции поступило заявление о безвестном исчезновении несовершеннолетнего, от его родителей…

      – Давайте так, товарищ Крашников, – раздраженно прервал подчиненного полковник Григорьев, – эту историю каждый из присутствующих здесь, знает наизусть. Сейчас вы расскажете о чем-то принципиально новом в работе над этими делами, и о том – на какой стадии в их расследовании вы сейчас находитесь.

      – Товарищ полковник, за прошедшие сутки ничего не изменилось, новой информации я не… накопал.

      Тишина стала оглушительной. Полковник Григорьев сурово обвел взглядом всех присутствующих. Сейчас начнется…

      – Хорошо. Может быть, у кого-то кроме Крашникова, есть, что сообщить по данному вопросу?

      Большинство сотрудников как по команде понурили головы, будто не выучившие урок школьники, боящиеся, что строгий учитель вызовет их к доске. Новой информации, разумеется, не было ни у кого.

      – Ну что ж… Тогда выскажусь я, – мрачно произнес Григорьев. – Дорогие мои. С момента исчезновения первого мальчика прошло двадцать дней. Двадцать! За это время исчезло еще двое детей. И каждый из нас знает, чем грозит для этих ребятишек увеличение количества дней с момента их исчезновения. Надеюсь, что ни у кого не осталось иллюзий о том, что они ушли из дома сами, по доброй воле. – Полковник все больше заводился во время произнесения речи, интонация которой постепенно приобретала угрожающие интонации. – Я не хочу видеть ни одного беспечно улыбающегося лица ни у кого из вас – ни во время работы, ни после работы. Не хочу слышать ни от кого – ни про субботы с воскресеньями, ни про выходные – отгулы – отпуска, ни про семейные ужины, дни рождения детей и прочее! Забудьте о больничных листах, записках от мам и так далее, пока у нас не появится подозреваемый! –