Цвет боли: шелк. Эва Хансен

от жизни в любых ее проявлениях.

      То, что Свен оказался отцом Петры и бывшим любовником Жаклин, Осе волновало мало. События двадцатилетней давности не имели права давить на нынешние отношения, тем более Петра взрослая девушка, а Жаклин больше нет на свете. Осе выслушала Свена, все поняла и простила ему множество тайн, не всегда праведных.

      Они все жили дружно, бабушка и Свен помогали воспитывать малышку, Линн частенько оставляла Мари с обожавшей девочку пожилой парой. Существовала только одна опасность – что Мари разбалуют. Были недели, когда Линн практически прятала Мари от Ларса и пряталась сама, тогда ей помогали друзья по университету Дорис и Лукас, но у них своя жизнь и свои заботы, а Осе и Свен страшно обижались из-за недоверия, они искренне любили маленькую дочь Линн и Ларса, считая ее своей внучкой.

      Но в одной квартире со старшими жить удобно только до тех пор, пока тебя не тянет сорвать с жены одежду и потащить под душ, чтобы заняться сексом отнюдь не в миссионерской позе и не под одеялом. Для таких случаев у них имелась еще одна квартира на Эстермальмсгатан в «Квартале жаворонков». Три квартиры в этих дорогих домах дед когда-то купил внукам – Жаклин, Ларсу и Мартину. Квартира Жаклин стояла закрытой в одном доме, а у Ларса с Мартином они были одна над другой во втором.

      В квартире Ларса и существовала их «комната боли», напичканная прибамбасами из секс-шопа, предназначенными для занятий БДСМ. Если «припекало» желание, Ларс и Линн просто отправлялись на Эстермальмсгатан.

      – Линн, ты не хочешь погулять с малышкой? Погода хорошая, давай съездим на Эстермальмсгатан?

      Повторно приглашать не надо, Линн сама давно хотела предложить навестить комнату боли. Но брать ли с собой Мари?

      – А почему нет? – пожал плечами Ларс. – Вряд ли она поймет назначение распятия и то, чем занимаются мама с папой. Мала еще. Заодно купим для Мари большой манеж и поставим там…

      Через час Мари уже играла в большущем манеже, а Ларс стягивал с Линн джинсы, убеждая:

      – Для начала можно и как все.

      – Стоило ехать сюда ради этого! – возразила жена.

      – Ого! – в глазах Ларса заплясали лукавые чертики. – Как ты заговорила… Ну, держись!

      Она права: как все можно бы и в своей комнате под одеялом, а в комнате боли нужно круто и вовсе не ванильно.

      – Я знаю, что ты вкусная…

      – Ларс!

      – Завела старую песню. Нет чтобы сказать, что я тоже вкусный. Или ты уже забыла мой вкус?

      Ларс знал, что жену страшно заводят вот такие фривольные разговоры, которые она сама, впрочем, не поддерживает. Сколько ни приучал откровенно выражать свои самые нескромные желания, даже требовать, если чего-то хочется, так и не пересилил ее пуританскую привычку стесняться, когда они наедине.

      Друг Фриды Густав сказал, что она раскрепостилась тоже не сразу, но довольно быстро. Возможно, помогло то, что он первое время скрывал лицо под маской: с незнакомцем легче вести себя