Ловец душ и навья невеста. Ольга Ярошинская

листья на садовой дорожке, усыпанной светлой каменной крошкой, казались узкими лодочками на белой реке. Интересно бы знать, кто проболтался. Надо сообщить Грегору, что в его участке крот.

      – Двести, – обозначил он цену.

      – По рукам, – торопливо согласился Вилмос.

      – Значит, здесь ваш жрун, – сказал Рихард, остановившись перед дверью, заколоченной досками.

      Дверь тяжелая, дубовая, это хорошо. Из-под нее торчат кончики столовых приборов. Кто-то догадливый напихал туда серебряных ложек и вилок. Значит, к дверям тварь не подойдет. Высшую навь это бы не остановило, но у жруна мозг работает только в одном направлении – чего бы сожрать.

      – Давно кормили?

      – Позавчера, – ответил Вилмос и приосанился. – Потом я понял, что это становится небезопасным, и принял меры.

      Он что, гордится собой? Вот идиот. Рихард прижался ухом к двери. Откуда-то снизу доносились завывания женщины, довольно мелодичные, будто та упивалась своим горем. Из-за угла выглянула служанка в белом чепце, увидела ловца и, ойкнув, метнулась по лестнице вниз.

      – Кажется, я видел фотографию собачки, – вспомнил Рихард.

      На фото в газете Мирабелла Свон держала под мышкой то ли крысу, то ли облезлого песика. Узкая морда с вытаращенными глазами лежала на пышной груди, выставленной в декольте.

      – Да, она везде ее с собой брала, – подтвердил Вилмос. – Редкая порода. Лысая свиристелка. Постоянно издает какие-то звуки: то лает, то скулит, даже когда спит – храпит, как мужик.

      Рихард снова прижался ухом к двери – тишина. Потом послышался тихий цокот. Будто кто-то крался к двери на когтистых лапах.

      – Сколько ему уже? – спросил Рихард.

      – Жожо? Кажется, года три, надо спросить Мирабеллу…

      – Жруну. Когда вы заметили, что с собакой что-то не так?

      – Да она всегда была с придурью, – нахмурился Вилмос. Он снял очки, но, опомнившись, снова водрузил их на нос, хотя в полумраке коридора наверняка едва мог видеть через темные стекла.

      – Когда у нее усилился аппетит? – терпеливо уточнил Рихард.

      – С неделю назад. А может, и больше.

      Выходит, жруну уже больше недели, и два дня он сидит там некормленый. А теперь Вилмос предлагает ему зайти в комнату и посмотреть в глаза твари, которая наверняка отрастила себе клыки размером с палец. Рихард прищурился и увидел тонкие струйки черного дыма, сочащиеся из-под двери между серебряных ложек. Вилмос, как и любой другой человек, не смог бы этого заметить. А вот смрад, тянущийся из щели, наверняка уловил бы и обычный нос.

      – Ладно, – кивнул Рихард. – Я вернусь после захода солнца. В доме не должно быть людей.

      – Но я думал, вы сделаете это немедля!

      – Убить могу и сейчас.

      – Кажется, мы это уже обсудили, – процедил Вилмос.

      – Тогда переночуйте в гостинице, – посоветовал Рихард. – Здесь будет опасно.

      – Постарайтесь сделать все аккуратно. – К Вилмосу вернулся обычный приказной тон. – Там шелковые обои, которые выбирала моя жена. Она любит заниматься