РАСЩЕЛИНА. РОМАН. Владимир Кремин

вынуждала то и дело приоткрывать уже давно не спавшие глаза. Присутствие неуютной компании чуть смущало, однако волнения Анна не чувствовала.

      Неожиданно из сеней донесся шум, а скрип входной двери еще больше привлек внимание настороженной хозяйки. В прихожую вошли. Занавесь в проеме двери колыхнула мягкостью старой, шерстяной шторы и вновь утихла, понуро свесив полы. Анна, сосредоточилась, непроизвольно напрягая слух. По голосу, неприменувшему заявить о себе, она сразу же узнала гостя. Это был Василий Рагозин, пьянчуга и дебошир, которого знали все. Он часто заходил к Сидору и просто изводил Анну своими визитами в заведении, где она работала, прося денег на опохмелку. Поприветствовав хозяина и незнакомца, которого Сидор представил как бывшего, давнего друга, он успешно влился в компанию. Беседа готова была возобновиться, но ровно так же, как манящий соблазн виноградной грозди, появился повод выпить за знакомство. Скрипя старыми, насиженными стульями, компания дружно расселась за столом.

      Анна поняла, что из дома надо уходить, пока тройка не вошла в раж… Идти собственно никуда не хотелось, но все же она решила зайти в лавку, да по базару прогуляться, а там и на службу пора. Но не успела Анна подумать об этом, как занавесь плавно распахнулась и в ее комнату, смущаясь, проскользил дядя Сидор, разомлевший от выпитого с друзьями, но ещё довольно крепко стоявший на ногах. Стал извиняться:

      – Ты, Анюта, прости нас; шумим поди? Да ты уж, погляжу, и сама не спишь, побудили… Не серчай.

      – Поспишь тут с Вами, – выражая недовольство, отозвалась Анна.

      – Ну ладно, ладно; гости такие в нашем доме тоже не часты. Извиняй нас, коли что, племяшка, ежели спать не дали…

      Анна молчала, глядя на Сидора; ведь по природе своей, дядька он был безвредный, добрый, как и отец, вот только дружки…

      – Ты, вот что, Анна, – продолжил виновато Сидор, – ты бы прошлась куда. Погода вроде разгулялась. Здесь у нас разговоры серьезные, мужицкие намечаются. Ну, словом, не для твоих, девичьих ушей, да и пьяные мы… Мы уж сами тут, ты только не серчай на старика, племяшка.– Дядька немного помялся, корчась от неудобства мыслей, сказанных напрямик.

      Анна не стала более ничего слушать. Быстро вышла и лишь мимоходом, вновь ощутила на себе колкий и пронизывающий холод от въедливого взгляда приятеля Сидора. И вновь, те же мурашики, пробежали по телу Анны, щекоча шершавыми лапками. Нет, не их неприятных прикосновений побаивалась она, а скорее небрежного любопытства гостя норовившего бесцеремонно и дерзко ворваться в ее жизнь. Во взгляде Шершня огонек домашнего, уюта и тепла обрел начало нового, рождения…

      – За знакомство с твоим приятелем, Сидор, мы уже выпили. Налей еще по одной, я скажу о другом, – Шершень умело наколол вилкой капустки, для хруста и предстоящей беседы.

      Василий, с утречка, был еще свеж и с интересом приготовился слушать. Сидора он знал хорошо и отношения их были понятны, а вот