Игры для вечеринки. Р. Л. Стайн

включила свет в гостиной. Вероятно, я ожидала, что комната будет разгромлена. И боялась увидеть взломщика. Иначе почему дверь оставлена нараспашку?

      Однако все, по-видимому, было на месте. На краю столика у дивана я заметила два блюдечка для мороженого. Мои родители помешаны на мороженом. Постоянно пробуют новые вкусы. Мороженое они обсуждают с таким благоговением, словно это какое-то невиданное лакомство для гурманов.

      На диванном пуфике рядом с парой журналов поблескивали мамины очки.

      – Как будто все в порядке, – прошептала я.

      Внезапный рокот заставил меня подскочить. Я не сразу поняла, что это холодильник в кухне.

      Ступая на цыпочках, я двинулась по коридору. Остановилась у ванной комнаты. Вдруг взломщик притаился там? Я зажгла свет. Ванная была пуста. На кухне тоже никого не оказалось.

      По загривку у меня поползли мурашки. Плечи свела судорога.

      Что-то не так. Я чувствую. Здесь что-то произошло.

      – Эми, подожди в гостиной, – прошептала я. – Пойду родителей разбужу.

      Она кивнула:

      – Я думаю, это ветер, Рэйч. Правда. С твоими родителями все хорошо.

      Ее слова ничуть меня не успокоили. Я опять вышла в темный коридор. Дом у нас в стиле ранчо – одноэтажка. Комната родителей находится сразу за моей, в конце коридора. К двери я подходила, чуть дыша. Потолочная лампа лила на меня сверху свой бледный свет.

      Может, они не спят? Я прижалась ухом к двери и прислушалась. Тишина.

      – Эй, мама? Папа? – тихо проговорила я и постучалась в дверь.

      Тишина.

      С ними случилось что-то ужасное.

      – Мама? Папа? – позвала я уже погромче. Постучала тоже громче, но ответа ждать не стала. Вцепившись в ручку, я толчком распахнула дверь и ворвалась в комнату.

      Спальня была погружена в темноту. Сероватый свет сочился из сдвоенного окна на противоположной стене. Послышалась возня. Стон.

      – Рэйчел, ты, что ли? – послышался хриплый спросонья голос мамы.

      На прикроватном столике вспыхнула лампа. Папа лежал на боку. Он перевернулся и, моргая, сел. Мама глядела на меня из-под одеяла, натянутого до подбородка.

      – Рэйчел? В чем дело? – спросил папа.

      – Я… э-э… – На мгновенье я смутилась. При виде их, целых и невредимых, у меня гора свалилась с плеч. – Парадная дверь… – выдавила я наконец. – Она была открыта.

      Папа поскреб лысину. Повернувшись, он принялся грузно подниматься с кровати. Мужчина он крупный, а волосатая грудь придает ему сходство со здоровенным медведем. Спит он всегда в одних пижамных штанах.

      – Знаю, – спокойно ответил он. – Специально для тебя не запер. Вдруг ты захотела бы войти с парадного.

      – Ты… ты не понимаешь, – проговорила я. – Она была открыта настежь. Дверь была открыта настежь.

      – Что?! – Папа взвился, будто ужаленный, и вытаращился на меня. – Не может быть! Я ее хорошенечко так прикрыл. Точно помню. Даже запирать начал. Потом раздумал.

      – Вы что-нибудь слышали? – спросила я. – Ну, например, чтобы кто-то входил?

      – Мы легли пораньше, – сказала мама. – Я себя неважно чувствую и…

      – Я