Я буду любить тебя вечно. Домна Токмина

голову морочить, если не нравится? – недоумевала Людмила.

      – Когда следующему парню так же отказала Люда, никто не удивился, что он тут же попал в партнеры к Татьяне.

      – Знаете, у вас такой загадочный взгляд, – рассказывала она очумевшему от неслыханных ранее комплиментов юноше, у которого глаза смотрели в одну точку – к носу, – Иринка продолжала вспоминать пору далекой юности.

      – Зато он был счастлив, что кому-то интересен, – оставалась при своем мнении Танька.

      – А не от него ли ты потом убегала, когда он стал слишком навязчивым? – напомнила Людмила.

      – Я вообще думала, что Людка в старых девах останется. Если всех парней от себя отпугивать будет или выберет самородок. Выбрала – самоуродка, – прокомментировала Таня.

      – Хотелось необыкновенной любви. Чтобы любил до умопомрачения. А когда гормоны в ушах от слов булькают, мозги отдыхают. Теперь я с ним страдаю, – с грустью произнесла Люда.

      – Всегда можно начать жизнь с чистого листа. Зачем наслаждаться жалостью к себе? Жизнь одна, – пыталась вразумить кузину Татьяна, набравшаяся семейного опыта.

      – Легко говорить. Если бы я была одна, то ушла и не обернулась. А с детьми куда? Там хоть крыша над головой есть. Без образования только уборщицей на работу возьмут, на эти деньги в городе не проживешь, – искала себе оправдание несчастная женщина.

      – Я предлагала переехать ко мне, она отказалась, – сказала Ирина.

      – Почему ты медучилище бросила, сейчас разгуливала бы в белом халатике?! – вспомнила Птенчик.

      – Что об этом вспоминать? Замуж торопилась. А муженек запретил учиться. Сама сто раз пожалела, что на поводу у него шла.

      – Вернуть бы то время и исправить свои ошибки, – размечталась Иринка.

      Марина в разговоре участия не принимала, боялась рассекретиться перед Птенчиком. Но полностью была согласна с сестрой, так бездарно драгоценные минуты жизни разбрасывать.

      – Я иногда думаю: мы все не уродки, но счастья в личной жизни ни у одной нет. Вы трое хотя бы состоялись в своей профессии, а я половину отмеренной богом жизни подарила какому-то полудурку, – пожаловалась Людмилка.

      – Я, например, не жалуюсь на личную жизнь, – заметила Птенчик.

      – Танька, нам – то не ври. Да и себе тоже! Ты вся из мозгов сшита, но временами швы трещину дают. Я же не о количестве говорю, а о качестве. О настоящем мужике, который и пожалеет, и защитит, и любить будет, не кобелируя на сторону. А молодость, можно сказать, прошла…

      – Какие наши годы! – не унывала Татьяна.

      – А помните, как мы пешком двадцать километров по лесу на пасеку к дяде Сене ходили? Сейчас бы я не рискнула, а тогда-романтика, приключения. Ах, как прекрасна молодость! – вздохнула Людмилка.

      – Молодость-это не цифра в паспорте, не наличие морщин и седины на голове. Молодость – это состояние души, говорю вам, как знаток человеческих душ, – заявила Птенчик.

      – Нас тогда ангел уберег, не иначе, – вернулась к воспоминаниям Людмила.

      – Я с вами в тот раз не ходила, –