Ветер плодородия. Владивосток. Николай Задорнов

дорогостоящую утеху… При этом мечта многих передовых устроителей государства нашего переженить азиатов на русских, обрусить их. А зачем китайцам православие, когда их вера и так глубока и осмысленна?

      Пахнуло от ветра и вида моря не только водорослями и волей, но и тревогой большого мира, торговых предприятий, войн, событий, от которых не отсидишься в теплом, укромном уголке гнезда за стенами. Ведь и птицы перелетные уходят за эти моря, высиживая детенышей. Этот мир доплыл на кораблях до «стен недвижного Китая».

      А корабли с дымом труб и без дыма и без труб, с мачтами без парусов и с парусами были еще далеко-далеко.

      Глава 10. Бар реки Пейхо

      Путятин не сидел без дела. Он стоял в Печилийском заливе, или, как тут говорили, «в море Печили», на своем белоснежном пароходе «Америка» с огромными красными кожухами по бортам над колесами.

      Берег виден. Это темная низкая полоса. Там устье реки Пейхо, так на эскадрах европейцы называют Хай Хэ. На картах она под этим же названием.

      Там сплошные мели, вход заметить можно, когда паруса тяжелых морских джонок с грузами в Тяньцзинь из разных городов Китая уходят в пески, петляют там мимо фортов крепости Даго.

      Все время ветры в Печилийском заливе, временами немилосердно качает, будь он проклят! Всем в тягость. Кажется, кроме Евфимия Васильевича, который так воодушевлен идеями и так привычен к морю, что внимания не обращает.

      Ставка генерала Тянь Тин Сяня, главнокомандующего китайскими войсками на устье Пейхо и в крепости Даго – он же губернатор столичной провинции Чжи-ли, – находится в монастыре, который подымается за деревьями сада из-за низкой стены. Ставка видна отлично. Монастырь совсем близко от фортов. Башня его и деревья на возвышенности показывают ясно, где пребывает командующий; преотличная мишень для корабельной артиллерии англичан и французов. Путятин уже предупреждал Тяня, что он не на месте расположился; да что толку подавать ему советы? А первыми же залпами его ставку снесут вместе с самим Тянем, если не поступит по древнему правилу стратегии – при неудаче спасаться бегством.

      Когда выдаются редкие тихие утра, при игре света и тени с палубы монастырь кажется плывущим в воздухе.

      У Путятина есть большая черная книга, подобная тем, что заведены еще во времена португальского и испанского владычества на морях. По их примеру он, как и многие капитаны во всем свете, каждый день записывает все новые сведения и все свои соображения о плаваниях. Он как бы составляет конституцию для будущих моряков и дипломатов, которые придут к берегам Китая. Обладая множеством важных сведений и собственных наблюдений, он полагал, что все это не должно пропасть, со временем может пригодиться не только ему, но и поколениям других моряков. Уж не говоря о составлении планов на будущее, о наших действиях в Китае.

      …Китайцы в приморских городах, в Кантоне, Шанхае, меняются, становятся теперь не теми потешными оригиналами, какими их описывали в пору испанских и португальских открытий. Конечно, и тогда