Охота на охотника. Карина Демина

Кто он?

      И кто она?

      Вот именно…

      Авдотья взвесила безделушку, а после как запустила в кровать, гаркнув:

      – Подъем!

      Князь и вскочил.

      Кубарем скатился с кровати, лоб едва не расшибши. И, вставши на четвереньки, закрутил головой, заворчал…

      – Ты сдурела? – поинтересовалась Таровицкая.

      – Папенька мой порой обходы делает. Иногда попадаются несознательные личности, которые спят на посту. А тут только так понять можно, сам заснул или заклятье какое наслали.

      – Этак и заикой сделать можно, – Одовецкая подала князю руку, но тот лишь упрямо головой мотнул и, вцепившись в кровать, поднялся на колени.

      После и сел.

      – А мы вот… – Лизавета прижала ладони к щекам, надеясь, что хоть так уймет пожар их. – Мы к вам в гости пришли…

      – Вижу, – мрачно сказал Навойский.

      А быть старой девой, если разобраться, не так уж плохо… кошки, вышивка и сплетни с соседями. А главное, никаких тебе грозных князей, которые смотрят так, будто прямо тут казнить станут.

      Он не спал.

      Вернее, это не было похоже на сон, скорее уж на оцепенение. Димитрий еще держался, когда прибыли целители. Кажется, требовал, чтобы сперва они Святозару помогли.

      И Асинью отправил приглядывать.

      Или сама она ушла?

      После князь отключился, чтобы очнуться уже в собственных покоях, где стало на редкость душно. Пахло ванилью, а его трогали, ворочали. Хоть бы кто напоить догадался, можно и не водой. Головная боль окрепла, разлилась, вытеснивши способности чувствовать хоть что-то.

      Его раздели. Уложили.

      Опутали коконами заклятий, погружая все больше в то прежнее оцепенение. Он слышал голоса…

      – Папа велел присмотреть… и присмотреться, – женский и незнакомый, вызывающий очередной приступ боли. – Навойский неплохая партия…

      – По-моему, он пока пациент, и это не совсем этично.

      Голосов было много. Они то спорили. То соглашались друг с другом, а главное, не желали оставить Димитрия в покое.

      А уже потом появились другие. Он ощутил прохладную ладонь на лбу и силу, от этой ладони исходящую, и стало легче дышать. Он и задышал, а потом вдруг что-то ударило по лбу и грозный голос велел вставать.

      Димитрий подчинился.

      И он ненавидел попадать в ситуации преглупые, а ныне, стоящий на четвереньках, окруженный девицами, которые разглядывали его с немалым любопытством, Димитрий чувствовал себя на редкость глупо.

      – Знаете, – сказала Авдотья Пружанская, которая целиком в папеньку пошла, пусть и был генерал Пружанский невысок, полноват и с виду мягок, как свежий каравай. – А мы тут с просьбой…

      И потупилась.

      Димитрий тряхнул головой, пытаясь отделаться от боли.

      – Нам бы Стрежницкого повидать…

      – З-зачем?

      – Просто…

      – Обойдетесь, – он был зол.

      – А я говорила, – заметила Таровицкая, – что целовать надо. Целованные мужчины куда добрее нецелованных…

      – Это ты по